Филипп Август

– Бароны и рыцари, внимательно выслушав ваши мнения, мы оцениваем по достоинству причины, внушившие их. Но разные обстоятельства, только нам известные, вынуждают нас идти наперекор им всем. Мы не можем отступать, потому что я не хочу допустить мысли, что Филипп Французский, окруженный избраннейшим своим дворянством, отступил без боя, пусть даже перед неприятелем, далеко превосходящим его численностью. Но мы не пойдем тоже и на Мартен: Дамаретское ущелье по дороге представляет слишком много удобств нашим врагам застигнуть нас врасплох и разбить наголову. Завтра, на рассвете дня, мы выступим на Лилль, потом прибыв к Бувинскому мосту и внезапно повернув направо, выйдем из ущелья на широкую равнину, где раскинут лагерь противника, и обрушимся на его левое крыло. Я хочу произвести неожиданное нападение. Постарайтесь же, чтобы завтра до солнечного восхода ваши войска стояли в боевом порядке, готовые со знаменем в руках сразиться с врагами не только вашего короля, но и всякого человека, в груди которого бьется французское сердце. До свидания, господа! Завтра мы увидимся в полном вооружении!

Бароны удалились, большинство из них вполне удовлетворенное, но некоторые в недовольстве от плана, который мог причинить поражение союзным войскам. Филипп сказал Герену:

– Очень удивляет меня ваше донесение. Странное дело! Я знаю, что среди нас есть изменники, но никак не могу допустить мысли, чтобы Куси был в этом числе. А между тем его отсутствие так необъяснимо и придает правдоподобие истории шпиона… Мы должны принять меры предосторожности, Герен. Сейчас выражение некоторых лиц мне сильно не нравилось, но до завтрашнего вечера я откладываю следствие, а тогда горе изменникам, которых я обнаружу!

На следующее утро вся армия с оружием в руках была расставлена длинными шеренгами под стенами Турне.

Едва успели расположиться в порядки ее ряды, как из замка выехал король в полном облачении, сидя на отличном вороном коне и в сопровождении своих телохранителей.

Он проезжал по всем рядам войска посреди восторженных криков, после чего остановился перед центром линии и, подняв забрало шлема, показал всем лицо, полное гордого спокойствия и достоинства; одним мановением руки он отдал приказание своему оруженосцу.

Ряды телохранителей раздвинулись, и оттуда вышли два священнослужителя: один из них держал серебряную чашу с вином, другой на серебряном блюде нес разломленный хлеб. Тогда Филипп разрезал на мелкие куски хлеб и, своей рукой налив вина в большой бокал, повернулся к баронам, произнося звучным голосом речь, далеко разносившуюся по рядам.

– Бароны и рыцари! В нынешнюю ночь вероломные шпионы донесли мне, что в моем совете есть изменники, а в моей армии – мятежники. Я не хочу этому верить. Но вот я стою перед вами с французскою короною на шлеме. Если между вами есть человек, считающий меня недостойным носить эту корону, пусть он оставит меня! Клянусь честью рыцаря, я дам ему свободный пропуск. Но кто любит меня, кто решился сражаться и умереть, если нужно, защищая свою родину, свое семейство, тот пусть вступит в союз со своим королем! Пусть он разделит со мной этот хлеб и это вино в знак братства по оружию, которое нас должно соединить, и да падет кара небесная на того, кто, вкусив с нами от этого хлеба и вина, забудет принятый обет и присягу!

Восторженные восклицания были ответом на это обращение, и все без исключения бароны усердно поспешили отозваться на приглашение короля. В ту минуту, когда все стеснились вокруг него, между ними пробился высокого роста рыцарь в черных доспехах, без всяких украшений и герба, и закричал громко и повелительно:

– Дайте мне бокал! Дайте бокал!

Оруженосец, державший бокал, подал ему с удивлением, а неизвестный рыцарь поднял забрало своего шлема, и тогда все узнали графа д’Оверня, на исхудавшем лице которого и в мутном взоре ясно читались признаки помешательства.

Тибо выпил несколько капель из бокала и, преклонив голову перед королем, сказал:

– Король Франции! Я твой до смерти!

Потом, повернув лошадь, он поскакал прямо к отряду своих воинов, стоявших в конце линии.

– Наблюдайте за ним, Герен, – сказал король тревожно. – Прикажите беречь его!

Но Герен отвечал, что граф д’Овернь еще вчера прибыл во главе своих вассалов, чтобы примкнуть к войску. Успокоенный этим, Филипп Август благодарил баронов за оказанное усердие и, наскоро разделив с ними хлеб и вино, благословленные священнослужителями, приказал немедленно выступать к Бувинскому мосту.

Глава XXVI

В тот день, когда король Филипп делал смотр своим войскам под стенами города Турне, два всадника ехали по дороге, соединяющей Турне с Мортеном; дорога эта проходила ущельем между высокими рядами холмов. Первый всадник в полном костюме брабанта был не кто иной, как Жоделль, являвшийся Филиппу Августу под видом шпиона; второй – шут Галлон, который щеголял в новом наряде, соединявшем в себе семь радужных цветов, и в красной шапке с великолепным пером цапли.