Философия истории

Конечно, сегодня эволюционная теория Дарвина требует пересмотра, но не столько в виду метафизичности ее оснований, сколько большего соответствия открытым эмпирическим закономерностям. Эта теория не более метафизична, чем основания современной физики или математики. Отсутствие критического эксперимента для эволюционной теории, не есть непреодолимое препятствие. Также как необходимость умертвить живую клетку для ее исследования не лишает нас возможности исследовать жизнедеятельность именно живой клетки. Во-первых, для эволюционной теории можно построить критический квазиэксперимент. Во-вторых, совокупность косвенных данных, в том числе, эмпирических и экспериментальных доказывает эффективность теории. Принцип версифицируемости может иметь различные модификации, отнюдь не сводящиеся к прямолинейности критического эксперимента. Теорию эволюции можно проверить генетическими опытами. Результаты этих экспериментов дают больше оснований утверждать, что дарвиновская теория требует уточнения, возможно, того же порядка, что и физика Ньютона физикой Эйнштейна. Между прочим, здесь прекрасно срабатывает другой упомянутый методологический принцип — принцип фальсификации теории.

Такой подход не оставляет никаких иллюзий по поводу естественнонаучной истории развития человечества, в известной степени, свободной от значимости конкретного исторического факта. Пример. В человеческих сообществах создавались разные математики: рационально-аксиоматическая — греческая и эмпирически-прикладная — индийская. Востребованной оказалась первая, так как она создала предпосылки возникновения европейской науки (как знания), ставшей впоследствии ключевой составляющей производительной силы человеческого общества. И для Всемирной истории важен этот исторический феномен, а история эмпирической индийской математики заслуживает всяческого изучения и исследования как феномен человеческой жизнедеятельности в рамках гуманистики и, собственно, в самой исторической науке настолько, насколько помогает понять и исследовать значимость европейской математики. Из всех «мутаций» математики человечество выбрало ту, которая открывала ему перспективу на пути эволюции как освоения и самоосвоения природы, человека и общества.

Гносеология истории. Это вопрос о познаваемости исторического процесса средствами истории как науки. Исторический процесс в представленной схематической форме принципиально познаваем как познаваема любая реальность. Другое дело, что природа этой реальности крайне сложная. Она социоприродна, ибо формируется разумной материей — социальным человеком. Сама эта «материя» возникла в рамках исторического времени эволюции планеты совсем недавно и занимает очень незначительный временной интервал. Только в начале прошлого века осознали этот факт, а в конце его поняли, что возникает новый мир — глобализованный. Имеющиеся научные инструменты пока недостаточны, чтобы научно исследовать эти явления и материю порождающую их. Но нет никаких методологических оснований сомневаться в принципиальной познаваемости современной исторической реальности и ее нынешнего состояния — ноосферной реальности. В гносеологическом плане интересен вопрос о смысле и цели истории. Ноосферная концепция дает ясный ответ. Весь смысл, если о таковом можно вообще говорить, заключается в том, что история человечества, взятого в своей тотальности как разумная материя, формирующая ноосферу, в этом самом формировании и заключается. Человек возник в результате эволюции естественным образом вполне закономерно как этап эволюции материи для формирования новой самоорганизующейся и самопознающей реальности — ноосферы. Это наблюдаемый факт и его надо принять и исследовать.

Очевидно, что первое, что само собой напрашивается для критики предлагаемой концепции — это обвинения в редукционизме. В частности, ее могут упрекнуть в том, что красочная история человечества вдруг сводится к естественной истории эволюции форм материи. Во-первых, все не так прямолинейно. Остается место политики, экономики, культуры в самых многообразных историях как уже описанных, так еще ожидающих описания пером историка. Но эта история не есть наука, а гуманистика. Она становится наукой, если проходит соответствующую сертификацию описанной выше методологией и соответствует исторически сложившейся в настоящее время научной парадигме. Во-вторых, она дает возможность определять осмысленные по-новому исторические исследовательские программы, то есть эвристична. На этом пути только и возможно получить прогностику научного уровня, а не только футурологию как своеобразную философию истории.