Философия зла и философия преступности

З. Д. Еникеев обратил внимание на то, что во многих нормативно-правовых актах, например в Законе РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 «О милиции» (ст. 2, 8-10) (ныне — Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции», ст. 2, 12), Федеральном законе от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации» (ст. 10, 12), Федеральном законе от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ст. 2, 11), выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений представлены в виде задач и обязанностей соответствующих органов. «Поэтому, — полагает З. Д. Еникеев, — вполне правомерно некоторые авторы уголовно-процессуальное законодательство относят к законодательству о борьбе с преступностью, а уголовный процесс рассматривают как путь применения уголовного законодательства страны. Отсюда УПК составляет одну из правовых основ реализации политики борьбы с этим социальным злом, что нельзя не выразить в формуле задач уголовного судопроизводства. <…> Следовательно, отображение в задачах уголовного процесса и обязанностях лиц, ведущих его, процессуальных слагаемых парадигмы “борьба с преступностью” (выявление, предупреждение, пресечение, раскрытие преступлений, изобличение лиц, их совершивших, установление истины, правильное применение закона, своевременное, законное, всестороннее, полное, объективное и справедливое разбирательство и разрешение дела) есть объективная необходимость»[902].

Между тем с началом масштабной судебной реформы в России стало как-то «немодно» говорить о борьбе государства с преступностью, в том числе путем создания эффективного уголовно-процессуального законодательства и повышения качества работы правоохранительных органов. Уместно вспомнить высказывание одного из разработчиков ныне действующего УПК РФ Е. Б. Мизулиной, которое в известной степени характеризует эту тенденцию: «С того исторического момента, когда государство получило, лучше сказать присвоило, исключительное право на преследование преступников и применение к ним наказания, извращения способа и подмена целей уголовно-процессуальной деятельности стали неизбежными. Идея об уголовном процессе как государственном средстве борьбы с преступностью стала господствующей в общественном сознании всех народов, тем более отправителей правосудия»[903].

Однако едва ли подлежит сомнению сама возможность государства серьезно влиять на характеристики преступности за счет более или менее удачных уголовно-процессуальных процедур. Эффективное уголовно-процессуальное законодательство позволяет органам предварительного расследования быстро и полно раскрывать преступления, а судам — назначать виновным справедливое наказание; кроме того, оно дает возможность правоприменителю оперативно реагировать на выявленные причины и условия, способствовавшие совершению преступления. Тем самым уголовно-процессуальными средствами государство, безусловно, оказывает выгодное для себя воздействие на преступность. Что же это, если не борьба с преступностью?

Констатацию определенной зависимости уровня преступности от эффективности уголовного процесса ни в коем случае нельзя рассматривать как предлог для возложения на уголовную юстицию какой-либо «вины» за низкий показатель раскрываемости преступлений и разгул преступности. Судья, рассмотревший уголовное дело, отвечает за законность, обоснованность и справедливость вынесенного им решения, но никак не за раскрываемость преступлений или рост преступности.