Философия зла и философия преступности

Определенный потенциал для дальнейшей демократизации мер борьбы с преступностью содержит и действующее уголовно-процессуальное законодательство. В частности, недостаточно эффективно, на наш взгляд, используется сегодня такая предусмотренная законом мера пресечения, как личное поручительство (ст. 103 УПК РФ). Полагаем, что сравнительно редкое применение этой меры пресечения на практике отчасти объясняется недостаточно ответственным подходом отдельных поручителей к принимаемым на себя обязательствам. Следует рассмотреть вопрос о существенном увеличении размера максимального денежного взыскания, накладываемого на поручителя в случае невыполнения им своих обязательств.

На наличие определенной непоследовательности законодателя в том, что касается демократизации уголовно-процессуальной политики современной России, обоснованно указал и З. З. Зинатуллин. В целом соглашаясь с нами в определении основных направлений такой политики, ученый в то же время констатирует: «С позиции того, что установленный УПК РФ порядок производства по уголовным делам основан на Конституции РФ, выражающей интересы всего общества, российский уголовный процесс является демократическим. Но если учесть, что демократизм предполагает открытость, гласность соответствующих отношений, равенство между всеми членами общества, то при проецировании таких постулатов на уголовно-процессуальные отношения становится затруднительно назвать существующий в рамках УПК РФ 2001 г. уголовный процесс полностью отвечающим требованиям демократии. В отличие от ст. 14 УПК РСФСР 1960 г. принцип равенства всех перед законом и судом УПК РФ 2001 г. не известен; равным образом принцип гласности (открытости) судебного разбирательства (ст. 18 УПК РСФСР 1960 г.) низведен до общих условий судебного разбирательства (ст. 241 УПК РФ). Гражданско-процессуальному законодательству (ст. 6 и 10 ГПК РФ 2002 г.) принципы такие известны, что полностью согласуется со ст. 19 и ч. 1 ст. 123 Конституции РФ. В силу прямого действия Основного Закона России и, как закреплено в ст. 15 Конституции РФ, обязанности всех (включая и “власть имущих”) соблюдать Конституцию РФ и ее законы, эти принципы должны были получить свое обязательное закрепление и в УПК РФ. Но их в УПК РФ 2001 г. на сегодня нет. Одно лишь это обстоятельство вызывает серьезное сомнение в демократизме нашего уголовного процесса, а вместе с тем и во всей уголовно-процессуальной политике России»[932]. Полагаем, что такое критическое утверждение автора вполне оправданно. Ранее мы уже высказывали собственную точку зрения по этому вопросу, совпадающую с позицией З. З. Зинатуллина: перечисленные принципы базируются на конституционных нормах и должны быть прямо закреплены в гл. 2 УПК РФ.

Пятым важным направлением уголовно-процессуальной политики должна стать дальнейшая дифференциация уголовно-процессуальных форм. Создание продуманных, взвешенных и эффективных уголовно-процессуальных механизмов, дифференцирующих процедуру в зависимости от интенсивности совершенного преступления, — это, безусловно, одна из важнейших и первоочередных задач нынешней российской власти.

Те, кто в течение минувших лет становились жертвами преступлений и кому из-за этого поневоле приходилось сталкиваться с работой дознавателя, следователя, судьи, подтвердят: действующая машина уголовного судопроизводства выглядит неповоротливой, громоздкой. Дела расследуются и разбираются в судах медленно и неторопливо, с момента задержания преступника до его осуждения нередко проходят месяцы и даже годы. У потерпевшего вначале упорно не хотят принимать заявление. Затем, если ему все же удается настоять на своем, у него отбирают объяснения, далее следователь получает его показания, вызывает на опознания, очные ставки, после этого знакомит с материалами дела. Далее все повторяется в суде, где заседания не раз откладываются. В результате к концу процесса потерпевший уже не рад, что вообще обратился в правоохранительные органы.