Философия зла и философия преступности

Исследованием проблемы судебной ошибки в уголовном процессе также занимался Н. А. Колоколов, сделавший ряд любопытных научно-практических выводов. Во-первых, пишет ученый, судебная ошибка в широком понимании — это разновидность ошибок, допускаемых органами государственной власти. Судебная ошибка может как выступать самостоятельным явлением в судебной деятельности, так и быть составным элементом ошибки государственной деятельности вообще. Во-вторых, российская юридическая наука рассматривает судебные ошибки преимущественно в узком понимании — как логические ошибки в судебном правоприменении; однако «предложенная наукой модель судебной ошибки все еще весьма далека от совершенства, а природа судебных ошибок в современных условиях практически не изучена»[998]. В-третьих, пути исправления судебных ошибок в значительной степени предопределены их природой. «Чтобы вышестоящие судебные инстанции не загружались исправлением судебных ошибок нижестоящих судов, последним следует предпринять меры по минимизации их количества. Значительное количество судебных ошибок носит технический характер. Следовательно, организаторам судебной деятельности следует разработать комплекс технологий, которые позволили бы существенно уменьшить количество таких ошибок»[999].

Характеризуя состояние современного уголовного судопроизводства, Н. А. Колоколов делится крайне неутешительным наблюдением: «Как и в период сталинизма, насилие — “повивальная бабка” уголовно-процессуального доказывания, а судебное разбирательство — фарс, ибо “сказанное следователю дороже произнесенного в суде”. В России по-прежнему нет сторон, так как за результаты рассмотрения уголовного дела перед обществом отвечает только суд. Нет у нас и самого главного — самостоятельного суда первой инстанции, поскольку им, как и раньше, руководит вышестоящий суд, который, согласно сохранившейся с прежних времен концепции, не исследуя доказательств, вправе навязать первой инстанции свой подход к оценке доказательств»[1000]. И хотя в целом такие оценки Н. А. Колоколова, наверное, чересчур радикальны, зачастую отмеченные им негативные явления действительно имеют место.

По свидетельству О. В. Химичевой, в уголовно-процессуальном законе, в теории уголовного процесса и тем более на практике не выработано четкого представления о том, что такое «нарушение уголовно-процессуального закона», «уголовно-процессуальное правонарушение», «следственная ошибка», тождественны ли эти понятия, и если нет, то каково соотношение между ними. При этом О. В. Химичева, разделяя взгляд С. Г. Олькова, указывает, что уголовно-процессуальное правонарушение есть выразившееся в нарушении норм уголовно-процессуального права, прямо закрепленное в законе виновное общественно вредное (или общественно опасное — для преступлений) деяние деликтоспособного субъекта, влекущее меры восстановления правопорядка, ретроспективную юридическую ответственность и применение негативных юридических санкций как уголовно-процессуальной, так и иной принадлежности. Под следственной же ошибкой предложено понимать невиновно совершенное органом или должностным лицом, осуществляющим досудебное производство, нарушение уголовно-процессуального закона, которое повлияло или могло повлиять на законное и обоснованное разрешение дела[1001].

На актуальность для российской правоохранительной системы проблемы судебной ошибки обращает внимание и Л. С. Мирза, констатируя: многие судебные постановления выносятся подчас с грубейшими нарушениями процессуальных и материальных норм, а впоследствии отменяются и направляются вышестоящей судебной инстанцией на новое рассмотрение. Граждане вынуждены годами обивать судебные пороги в поисках пресловутой справедливости. У невинно осужденного неизбежно возникает чувство разочарования в справедливости суда и закона; судебная ошибка оборачивается для этого лица публичной дискредитацией, а порой ставит его на один уровень с преступниками. Психологические последствия несправедливости затрагивают и окружающих[1002].