Философия зла и философия преступности

Однако, обращаясь к истории нашей страны, мы видим, что на протяжении долгих лет независимость судебной власти носила явно декларативный характер. Причем сказанное относится как к дореволюционному российскому суду (в период до Судебной реформы 1864 г.), так и к суду советского периода. Само название судов Российской империи — расправы — весьма красноречиво и во многом отражает их сущность. Что касается характеристики суда времен существования советского государства, то будет уместным напомнить слова из Концепции судебной реформы 1991 г.: «Сейчас уже ясно <…> какое безжалостное и чуждое интересам людей правосудие получили мы в наследство от тоталитарного режима. С определенностью можно сказать, что суд не пользовался властью, а власть бесконтрольно пользовалась судом»[1057]. Как заметил Ю. И. Стецовский, после октября 1917 г. независимость судей стала одним из коммунистических мифов[1058]. Административно-репрессивная система не была заинтересована в том, чтобы выпускать судей из-под своей бдительной опеки, ведь тогда суд смог бы пресекать ее произвол. Такой системе нужны были «судьи не рассуждающие, послушные, способные с полуслова улавливать волю власть имущих»[1059].

За время продолжающейся с 1990-х годов судебной реформы ситуация в нашей стране постепенно исправляется. Власть прикладывает определенные усилия, чтобы основанная лишь на законе и совести процессуальная независимость судей стала обычным, повсеместным и абсолютным явлением. Так, еще в 2013 г. УПК РФ пополнился ст. 8¹ (введена Федеральным законом от 2 июля 2013 г. № 166-ФЗ) которая на отраслевом уровне закрепила независимость судей в качестве принципа уголовного судопроизводства, предусмотрев, в частности, алгоритм действий судьи при поступлении ему внепроцессуальных обращений государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, организаций, должностных лиц или граждан. По словам исследователей, сейчас судебная власть в непростых российских условиях функционирует устойчиво, более стабильно и надежно, чем другие ветви власти. Однако пока, несмотря на все предпринятые меры, говорить об окончательном утверждении в России подлинно процессуально независимой системы разрешения уголовных дел преждевременно. Впрочем, замечают ученые, мировая практика не знает идеальной модели организации правосудия; в каждой модели заложены свои недостатки. Не является исключением и отечественная судебная система[1060].

Симптоматичным выглядит заявление председателя Конституционного Суда РФ о том, что в последние годы количество жалоб россиян в Европейский суд по правам человека увеличивается. Как правило, российские граждане обращаются в Европейский суд по правам человека в связи с нарушением сроков рассмотрения дел, а также неисполнением судебных решений. Председатель Конституционного Суда РФ отметил, что, когда волна рассмотрения таких дел переливается за рубеж, нарушается судебный суверенитет государства «и Страсбург все больше втягивается в эту воронку»[1061].

Волокита при принятии судебных решений действительно остается одной из наиболее злободневных проблем отечественного судопроизводства. Выше, рассматривая современный российский уголовный процесс, мы уже останавливались на его излишней формализованности, громоздкости (см. § 3 гл. 6). Между тем ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. прямо закрепляет право каждого «на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок (курсив мой. — А. А.) независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона». Это значит, что суд должен быть не только «правым», «милостивым», но и по возможности «скорым»[1062]. В противном случае страдают интересы и обвиняемых, вынужденных долгие месяцы, а порой и годы ожидать разбирательства дела, и потерпевших, поскольку при подобном затягивании сроков доступ граждан к правосудию серьезно ограничивается.