Философия зла и философия преступности

На недостатки отправления правосудия с участием присяжных заседателей обращает внимание А. И. Бастрыкин. По его утверждению, к слабым сторонам суда присяжных могут быть отнесены: ориентация присяжных на групповые интересы; чувствительность к риторике сторон и подверженность общественным страстям; правовая безграмотность, и как результат, — беспомощность в исследовании доказательств при рассмотрении сложных дел, что нередко приводит к судебным ошибкам, особенно когда процесс доказывания осуществляется по косвенным уликам; вытекающая из перечисленных недостатков необъективность, приводящая к принятию необоснованных вердиктов; дороговизна этой формы правосудия. Кроме того, решения присяжных, в отличие от решений, принимаемых профессиональными судьями, в том числе с участием представителей народа, не мотивируются и поэтому не подлежат пересмотру в связи с необоснованностью (исключения могут составлять только случаи, когда по мнению судьи присяжные признали подсудимого виновным при явной недостаточности доказательств; в таких случаях судья вправе распустить состав жюри, и дело подлежит пересмотру в другом составе присяжных). Наиболее серьезным недостатком суда присяжных является, с точки зрения А. И. Бастрыкина, «очевидная предрасположенность последних к эмоциональному воздействию со стороны участников процесса»[1071].

С критикой суда присяжных выступила также И. И. Ладыженская, ссылаясь при этом на собственный опыт и приводя печальный пример: «В течение двадцати минут, — вспоминает автор, — присяжными был вынесен единодушный оправдательный вердикт при очевидных доказательствах вины подсудимого. Имелось и орудие преступления — нож, и даже отпечатки пальцев. И все бы ничего, если бы отпущенный на свободу присяжными человек потом не совершил еще два умышленных убийства. Когда тот оправдательный вердикт был вынесен, я решила, что моя профессиональная жизнь судьи закончена. Потому что при моем участии было вынесено абсолютно неправосудное решение. <…> Во всем виноваты сериалы. Они формируют у людей мнение о том, что наши следственные органы работают некачественно. Поэтому присяжные и решили, что отпечатки пальцев, как и вещественные доказательства, подброшены, что подсудимого подставили. Такие случаи происходят от общего недоверия к судебной системе»[1072].

И все же, на наш взгляд, суд присяжных — полезный институт, а его возрождение является важным шагом Российской Федерации к правовому государству. Напомним, что еще в 1991 г. разработчики Концепции судебной реформы подчеркивали: «Суд присяжных, как и всякое человеческое установление, имеет собственную область применения, вне которой он в лучшем случае — бесполезен. Это — не инструмент рутинной юстиции, оперирующей удовлетворяющим всех шаблоном. Там, где стабильность важнее правды и законность уместнее справедливости, достаточно судей-профессионалов. Но если применение закона окажется большей жестокостью, чем содеянное преступление, если подсудимый верит в собственную невиновность, если общество не может, самоустранившись, доверить решение государству — тут поле деятельности присяжных. Словом, суд присяжных выступает в качестве средства разрешения нестандартных ситуаций, где из-за тяжести возможных последствий опаснее погрешить против справедливости, нежели против веления абстрактной правовой нормы»[1073].

Небезынтересно вспомнить, что дискуссии о возможности эффективной работы суда присяжных в российских условиях велись и полтора столетия назад, при подготовке Судебных уставов 1864 г. Некоторые полагали, что русский народ вообще не способен к самоуправлению. Они утверждали, что российские подданные в массе своей необразованны и будут не в состоянии понять, что происходит в зале суда. К тому же русскому человеку приписывалась особая правовая психология, заключавшаяся в сочувствии ко всякому преступнику, поэтому противники такого суда опасались, что присяжные будут оправдывать всех подряд. Однако у суда присяжных нашлось и достаточно сторонников. Один из них, А. П. Чебышев-Дмитриев, не отрицая свойственного русскому народу недостатка образованности, замечал: «Но не забудем, что и формы общественной жизни могут существенно улучшить народ, развить его. Медлить с улучшениями в судопроизводстве в ожидании той поры, когда народ дорастет до них, — это все равно, что не давать ребенку книгу, пока он не выучится хорошо читать»[1074].