Философия зла и философия преступности

На это же обстоятельство ранее указал Н. А. Колоколов: «Сужение <…> судебного контроля в стадии предварительного расследования до проверки второстепенных обстоятельств спровоцировало нравственную проблему: формальное отношение к нему многих судей, ввиду отсутствия четких критериев законности, обоснованности и справедливости принимаемых ими решений. Результат: выносимые в рамках судебного контроля постановления редко мотивированы, зачастую примитивны. Опасаясь прослыть противником борьбы с преступностью, некоторые из судей отказывают в изменении меры пресечения даже тогда, когда органы предварительного расследования не представили данных, подтверждающих законность и обоснованность заключения обвиняемого под стражу. Наверное, пока правы те ученые-юристы, которые не стесняются констатировать, что суды по-прежнему лишены самостоятельности, а судьи низведены до уровня чиновников от правосудия, простых глашатаев права»[1090].

По наблюдению С. Б. Полякова, особенно опасным положение стало после внесения в УПК РФ изменений, отменивших ч. 2 ст. 63 Кодекса (Федеральный закон от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ). Согласно норме, содержавшейся в этой части, судья не мог рассматривать уголовное дело по существу, если ранее он решал вопросы заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей. Именно это отмененное правило было некоторой страховкой, опровергающей доводы противников судебного контроля над предварительным следствием о том, что у судьи, вынесшего решение об аресте, обыске и т. д., складывается убеждение в виновности определенного лица, которое в дальнейшем помешает ему объективно рассмотреть дело. Ведь для судьи, заключившего человека в тюрьму, вынести оправдательный приговор — все равно что публично высечь себя. Тем самым, полагает С. Б. Поляков, созданы все условия для появления судебно-следственно-оперативных групп, в которых судья будет принимать непосредственное участие от задержания человека до вынесения ему приговора. Судебная процедура заключения под стражу не просто превращена в пустую декорацию — она позволяет скрывать замыслы следствия о незаконном заключении под стражу. Судья освящает их своим постановлением, бездумно переписанным с представления следователя[1091].

Складывающаяся неблагоприятная ситуация заставила Верховный Суд РФ принимать срочные меры. Одним из важных шагов по повышению эффективности осуществляемого судебного контроля стало принятие Пленумом Верховного Суда РФ 29 октября 2009 г. Постановления № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста». В п. 10 этого Постановления указано, что к ходатайству о применении меры пресечения в виде заключения под стражу следует прилагать, в частности, копии протоколов задержания, допросов подозреваемого, обвиняемого, иные материалы о причастности лица к преступлению, а также имеющиеся в деле данные, подтверждающие наличие обстоятельств, свидетельствующих о необходимости избрания для этого лица меры пресечения в виде заключения под стражу (сведения о личности подозреваемого, обвиняемого, справки о судимости и т. п.). Более того, согласно п. 19 этого же Постановления, в постановлении о рассмотрении ходатайства в порядке ст. 108 УПК РФ суду было предписано «дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения», «а также убедиться в достаточности данных об имевшем место событии преступления и о причастности к нему подозреваемого». Однако, напоминал Пленум, «суд не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом преступлении».