Философия зла и философия преступности

Теоретически существующая многоступенчатая система принятия решения по делу, когда разные органы и должностные лица проверяют законность и обоснованность соответствующего ходатайства следователя (дознавателя), выглядит более защищенной от ошибок и злоупотреблений. Не случайно отдельные авторы, оценивая существующее положение, утверждают, что оно «исключает возможность злоупотребления властью, становится непреодолимым барьером на пути произвола и беззакония»[1094]. Например, прежде чем обратиться с ходатайством в суд, следователь должен обосновать необходимость принятия соответствующего решения перед руководителем следственного органа, который в положительном случае дает согласие на заявление такого ходатайства. Затем в суде вопрос рассматривается с участием работника прокуратуры, также высказывающегося по вопросу о возможности удовлетворения ходатайства. Окончательное решение с учетом доводов сторон принимает суд. Таким образом, законность и обоснованность ходатайства должна быть вначале досконально изучена руководителем следственного органа, затем проверена прокурором и, наконец, исследована судом. Однако на практике такая система порой приводит к всеобщей безответственности, когда персонально за незаконное заключение под стражу или обыск никто не отвечает.

Неудивительно, что на страницах специальной литературы разгорелась оживленная дискуссия о том, как должен быть организован и насколько вообще необходим предварительный судебный контроль, причем спектр мнений оказался чрезвычайно широк: от абсолютизации до полного отрицания его эффективности.

Так, по мнению А. Тришевой, выступающей за появление в российском уголовном процессе института следственных судей, именно такому судье надлежало бы проверять законность задержания, санкционировать проведение обыска и предварительное заключение, рассматривать ходатайства и жалобы участников процесса, решать вопрос о необходимости проведения дополнительного расследования или отдельных следственных действий, контролировать решение о прекращении дела, решать вопрос о передаче дела в суд. Как подчеркивает автор, указанный перечень, предложенный на разрешение следственного судьи, «в настоящее время, по сути, и составляет предмет судебного контроля за предварительным следствием»[1095].

Любопытное исследование проблем предварительного судебного контроля над производством следственных действий в жилище предпринял С. Б. Россинский. Он проанализировал существующие в науке позиции по этому вопросу: от утверждения, что судья — лишнее звено в механизме принятия решения о производстве следственного действия (В. В. Кальницкий), до предложений распространить конституционные гарантии неприкосновенности наряду с жилищем также на служебные помещения, транспорт и т. д. (В. А. Яблоков) и предусмотреть необходимость получения судебного решения для проведения следственного действия в жилище независимо от согласия проживающих там лиц (А. А. Акимчев). Есть и процессуалисты, занимающие умеренные позиции: не отвергая разумность и целесообразность судебного контроля над производством следственных действий в целом, они одновременно отмечают определенные его недостатки, в первую очередь практического характера. Так, с точки зрения Г. П. Химичевой, судебный контроль имеет безусловные преимущества перед другими формами контроля и надзора, выражающиеся в независимости суда, его особом правовом статусе и наличии особой судебной процедуры; однако неограниченно широкое установление контроля над досудебным производством связано с усилением пристрастности суда при дальнейшем рассмотрении дела по существу. Следует согласиться с С. Б. Россинским в том, что именно такая умеренная научная позиция представляется наиболее разумной[1096].

Действительно, с одной стороны, нельзя полностью отвергать механизмы судебного контроля над производством следственных действий, в том числе посягающих на неприкосновенность жилища. Существование и эффективное функционирование подобных механизмов в целом является важной правовой гарантией обеспечения прав и свобод личности. Необходимость судебного контроля, обоснованно замечает С. Б. Россинский, в этой части обусловливается и требованиями основополагающих международно-правовых актов, и нормами Конституции РФ. Однако нельзя согласиться с теми учеными, которые пытаются абсолютизировать судебный контроль и представить его как совершенную и безукоризненную гарантию обеспечения законности производства следственных действий. «Поэтому очевидно, — пишет автор, — что данный уголовно-процессуальный институт (в том числе и в части обеспечения права на неприкосновенность жилища) еще очень далек от своего абсолютного совершенства и сопровождается множеством неразрешенных процессуальных и практических проблем»[1097].