Философия зла и философия преступности

Говоря о свободе воли, многие исследователи и до А. Кетле, и после него отмечали, что правильнее вести речь только об относительной степени свободы поступков человека, поскольку всегда существует определенная зависимость действия от каких-либо обстоятельств. Об этом свидетельствует наглядный пример, приведенный немецким философом А. Шопенгауэром (1788–1860): «Представьте себе человека, который, стоя, например, на улице, сказал себе самому: “Теперь шесть часов вечера, дневной труд окончен. Я могу теперь прогуляться или пойти в клуб, могу также подняться на башню и посмотреть на закат солнца; могу также отправиться в театр; могу также навестить <…> друга; могу выбраться за городские ворота в большой мир, и никогда не возвращаться назад. Все это зависит исключительно от меня; у меня для этого полная свобода. Однако я не делаю ничего подобного, а точно так же добровольно иду домой к своей жене”»[198].

Всякое действие индивида причинно обусловлено, но не всякое причинно обусловленное действие является необходимым. Если же признать всякое причинно обусловленное действие необходимым, то пришлось бы оправдать все без исключения поступки людей, в том числе преступные. Несвобода преступника выражается не в том, что его действия фатально неизбежны, а в том, что он, несмотря на осознание общественной опасности своих действий, не воздерживается от их совершения, сознательно посягает на интересы общества и его членов[199]. «Часто выражаются так: моя воля была определена такими-то мотивами, обстоятельствами, соблазнами и побуждениями», — писал Г. В. Ф. Гегель[200].

Следующий значительный шаг в развитии представлений о причинах преступности связан с влиянием позитивизма — философского направления, исходящего из тезиса о том, что все подлинное, положительное (позитивное) знание может быть получено только как результат отдельных специальных наук или их синтетического объединения. Научный — в позитивистском понимании — способ исследования был принят в качестве идеального ориентира всякой познавательной деятельности; центральное место при этом отводилось наблюдению, которое, подобно математическим формулам, гарантирует получение достоверной информации.