Философия зла и философия преступности

Однако не все мыслители считали преступность принципиально непреодолимым явлением. Так, в свое время итальянский философ Джованни Доменико (в монашестве — Томмазо) Кампанелла (1568–1639), а следом за ним и английский социалист Роберт Оуэн (1771–1858), создавая утопии, идеальным считали такое общество, в котором преступности места нет. По мысли Р. Оуэна, причины преступности заложены не в самом преступнике, а в той системе, в которой он был воспитан. Отсюда и вывод автора о том, как можно одолеть преступность: «Настойчиво и систематически стремитесь поднять уровень общего благосостояния, прибегайте к мерам возможно меньшей суровости для ограждения общественного порядка против преступлений, и мало-помалу преступления исчезнут, ибо даже наиболее порочные и установившиеся наклонности не смогут долго бороться с настойчивой благожелательностью»[289]. Будет ли эта идея когда-нибудь подтверждена практикой?

Оптимистичными выглядят и высказывания французского юриста и писателя Шарля Дюпати (1746–1788), который, ознакомившись с галерной каторжной тюрьмой в Тулоне, пришел к целому ряду оригинальных для своего времени идей. Изучая списки каторжников, Ш. Дюпати заметил, что каждый год к галерам приговаривается почти одинаковое число преступников, а следовательно, приблизительно одинаковым должно быть число совершаемых каждый год преступлений; это значит, что существуют общие и постоянные причины, порождающие преступность. Однако такой вывод не привел автора ни к фатализму, ни даже к пессимизму. Ш. Дюпати нашел удачное образное сравнение, поясняющее его позицию относительно перспектив борьбы с преступностью: «День за днем известное количество воды проникает в корабль и требует равномерной работы помпами; но стоит сделать корабль наиболее пригодным для его назначения, стоит только покрепче скрепить его деревянные части, установить возможно большую бдительность (экипажа), — и дальше все меньше и меньше воды будет проникать в корабль»[290].

Еще в совсем недавнем — по историческим меркам — советском прошлом тезис о возможности полной победы над преступностью разделяло в нашей стране абсолютное большинство криминологов. Связывая происхождение преступности с существом эксплуататорского общества, считая саму ее классово обусловленной и исторически преходящей, основоположники марксизма-ленинизма и их последователи полагали: если ликвидировать систему общественных отношений, основанную на классовом и социальном неравенстве людей, их эксплуатации, то преступность как массовое отрицательное социальное явление тоже можно будет преодолеть. Показательно утверждение В. И. Ленина: «Мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут “отмирать”. Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство»[291].

Популярным стало и другое ленинское высказывание, относящееся к временам, когда широкие народные массы сами овладеют наукой управления: «Когда все научаться управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных “хранителей традиций капитализма”, тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием <…> что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой»[292].

Перед советскими криминологами встала задача назвать причины преступности в таком обществе, где, как было провозглашено, Октябрьской революцией 1917 г. уничтожена ее коренная социальная причина. Решая эту задачу, отечественные авторы подтверждали вывод о том, что с победой коммунистических общественных отношений преступность будет преодолена и сведена до уровня отдельных «эксцессов»; вместе с тем они делали оговорку, что в переходный от капитализма к коммунизму период существование преступности, хоть и в качественно иных формах, возможно. Как утверждалось в отечественной литературе, в социалистических странах преступность еще имеется в связи с тем, что «при социализме сохраняются остатки досоциалистического прошлого, существующие в различных сферах жизни общества, а также в сознании и психологии людей, в их быту»[293]. Именно в «наличии пережитков прошлого в сознании и поведении людей» видел причину преступности известный советский криминолог А. А. Герцензон[294]. Эти пережитки — своеобразные «родимые пятна» капитализма, которые со временем должны «пройти».