Философия зла и философия преступности

В решениях ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР о мерах по усилению борьбы с нарушениями общественного порядка прямо подчеркивалось: «В нашей стране, идущей по пути строительства коммунизма и обеспечивающей всем гражданам гарантированное право на труд, образование, отдых и социальное обеспечение, не должно быть места преступным проявлениям и другим нарушениям социалистического порядка»[295]. Подобные решения, разумеется, становились руководящими для отечественных исследователей.

Оценивая советские криминологические взгляды на преступность с высоты сегодняшнего дня, профессор В. В. Лунеев отмечает: в годы сталинизма, когда криминологическая наука и практика были парализованы, а информация о состоянии преступности засекречена, вопрос о возможности искоренения последней вообще не ставился, поскольку считалось, что преимущество социализма над капитализмом и в криминологическом отношении бесспорно и доказано. В постсталинский период криминология, хоть и «открытая», по-прежнему была лишена фактической информации, необходимой для объективного и широкого общественного осмысления криминальных явлений. Поэтому и в данный период задача ликвидации преступности воспринималась основной массой неосведомленных людей как более или менее реалистичная, а Н. С. Хрущев, например, заявлял, что лично пожмет руку последнему преступнику. «В этих условиях, — констатирует В. В. Лунеев, — вышедшие из “подполья” криминологи, воодушевленные строительством незапятнанного будущего, в течение последующих двух десятилетий придумали немало “доказательств” утверждению о постепенном и закономерном искоренении преступности в процессе строительства бесклассового общества. Если бы криминальная статистика была доступной, а свобода слова — реальной, сомнительность вымышленных “доказательств” стала бы очевидной еще в 60-е годы ХХ в., когда преступность начала неуклонно расти. Но и статистика, и свобода слова оставались за семью замками. И это было не столько виной возрождающейся криминологии, сколько ее бедой»[296].

На принципиальном положении о возможности ликвидации преступности до построения коммунистического общества, уже в процессе его строительства, акцентировал внимание, в частности, И. С. Ной: «Именно на этом основывается известное положение программы партии о том, что в обществе, строящем коммунизм, не должно быть места правонарушениям и преступности»[297]. При этом И. С. Ной напоминает, ссылаясь на труды К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина: «Исходным в познании преступности является положение о том, что преступления представляют собой нарушения условий существования общества и что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут “отмирать”. Вместе с тем, не впадая в утопизм, марксисты вовсе не отрицают “неизбежность эксцессов отдельных лиц” и после того, как будет построен коммунизм и возникнет ненадобность государства»[298]. По мнению криминолога, внимательное прочтение указанных положений К. Маркса и В. И. Ленина приводит к мысли о том, что нарушения условий существования общества, эксцессы могут выступать как деяния преступные и как деяния, не являющиеся таковыми. Одновременно автор посетовал на «неразработанность» в криминологической литературе проблемы преступности в аспекте ее отличия от «таких эксцессов, которые хотя и являются достаточно общественно опасными деяниями, совершаемыми вменяемыми лицами, но совершаются в обществе, где преступность как социальное явление еще не возникла или уже успела “отмереть”»[299].

Каким же образом можно разграничить преступления и те «эксцессы», которые, преступлениями не являясь (но обладая в то же время признаком общественной опасности!), сохранятся и после победы над преступностью? Признавая правомерность такого вопроса — ибо нарушения правил общежития были известны еще первобытнообщинному строю и будут иметь место в коммунистическом обществе, — И. С. Ной предложил следующий ответ. По утверждению криминолога, различие между эксцессами преступными и непреступными следует проводить по двум определяющим признакам: 1) по характеру причин, вызывающих наличие подобных эксцессов; 2) по властной силе, с помощью которой осуществляется борьба с теми или иными эксцессами.