Философия зла и философия преступности

Реформы императора Александра II, в том числе Судебная реформа 1864 г., были нацелены на совершенствование законодательства, преобразование общественно-политической жизни государства, водворение новой судебной власти — суда «скорого, правого, милостивого и равного для всех подданных», повышение правовой культуры общества. Великое значение осуществленных реформ нельзя приуменьшать, не случайно прославленный адвокат Ф. Н. Плевако в одну из годовщин принятия Судебных уставов сказал: «Уставы созданы не для карьеры судей и прокуроров, не для довольства и роскоши адвокатов; они — для водворения правды на Руси»[410]. Благодаря реформированию судебная власть в России получила самостоятельность; была образована единая для всех слоев общества система судов; произошел почти полный отказ от сословных судов; учреждался суд присяжных; малозначительные уголовные дела из ведения полиции передали мировой юстиции; начала активно формироваться адвокатура. Уголовный процесс принял смешанную форму с разделением судопроизводства на предварительное и окончательное; и если для первого оставались характерными почти полное отсутствие гласности, ограничение возможности обвиняемого защищаться, письменность производства, то второе, напротив, основывалось на началах гласности, устности, состязательности и равноправия сторон.

Однако, несмотря на лучшие ожидания, реформы (вскоре, к тому же, сменившиеся контрреформами) не внесли существенных перемен в сознание общества.

Может быть, отчасти это объясняется тем, что само общество оказалось не готово к столь радикальным демократическим изменениям своих устоев. Так, А. Ф. Кони писал о непонимании в обществе последствий одной из наиболее важных реформ 1860-х годов — реформы уголовно-процессуального права: «И до сих пор знание, а тем более понимание уголовного процесса очень многим из нашего общества совершенно чуждо. <…> После одного из громких процессов, очень волновавшего петербургское общество, мне пришлось услышать, как один сановник, занимавший в высоком учреждении руководящее положение, негодовал перед светской публикой, собравшейся в гостиной, восклицая: “А? Как вам это нравится? Подсудимая созналась, а председатель ставит присяжным вопрос: ‘Виновна ли она?’ А? Виновна ли?! Вот до чего у нас дошло!”»[411]. Этот, казалось бы, частный случай, на наш взгляд, весьма показателен для общей картины того, как общество оценивало проводившиеся в стране реформы.

Пренебрежительное отношение к праву демонстрировали и видные представители идейных течений общественной мысли конца XIX — начала XX в., что, в свою очередь, не могло не повлиять на аналогичное отношение к нему общества. Так, невысокую оценку существовавшему в России правопорядку дал А. И. Герцен, заявив: «Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школой. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им, как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы звания он ни был, обходит и нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство»[412]. Резко негативное отношение к закону и праву в целом характерно для теоретических взглядов Л. Н. Толстого, утверждавшего: «В суеверии и обмане “права” нет ничего, кроме самого гадкого мошенничества, желания не только скрыть от людей сознаваемую всеми нравственно-религиозную истину, но извратить ее, выдать за истину самые жестокие и противные нравственности поступки: грабежи, насилия, убийства»[413].

Октябрьская революция 1917 г., став знаковым и трагическим событием в истории нашей страны, расколола общество на красных и белых и повлекла за собой глубокий разрыв в отечественной правовой традиции. Прежнее законодательство отменялось в той мере, в какой оно противоречило революционному правосознанию. Большевики, понимая сложность положения, в котором оказалась Россия, занялись поиском решительных и эффективных мер защиты новой власти. В подобных условиях сразу после революции и в первые годы советской власти наибольшим признанием у них пользовались те меры, которые предусматривали силовые приемы, максимально упрощавшие применение репрессий к врагам нового режима — как к уголовникам, так и к политическим противникам. В. И. Ленин прямо подчеркивал: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть»[414]. Появилось понятие «революционная законность», т. е. формальное установление правового порядка. Вместо права провозглашалось усмотрение, обеспечивавшее подавление инакомыслящих и противников формируемого режима любыми средствами.