Философский постгуманизм

3) линейная схема эволюции, в соответствии с которой виды со временем превращаются в новые виды, но не вымирают – и это главное отличие от Дарвина, который считал, что некоторые виды вымерли[281].

Дарвин был знаком с работами Ламарка, на которого он ссылается в основном во вводном разделе под названием «Исторический набросок»[282], где дистанцируется от его взглядов[283], поскольку к тому времени в научном сообществе Ламарк был уже дискредитирован [Ward, 2018]. Поставленный Дарвином акцент на адаптации и естественном отборе или выживании наиболее приспособленных не оставил места для желания организмов менять самих себя, которое отстаивал Ламарк. В эволюционных исследованиях его теории были забыты, пока не появилась генная инженерия и пока не начала развиваться эпигенетика.

Что такое эпигенетика? Эпигенетика[284] означает исследование наследуемых изменений в экспрессии генов, вызванное механизмами, которые являются внешними для базовой последовательности ДНК. Греческий префикс «эпи», которое означает «над», «вне» и «вокруг», подчеркивает воздействие среды, в частности питания или образа жизни, как факторов, доказывающих неустранимость интра-акций и интра-изменений[285], возникающих между генетической структурой организма и его «средой». Соответственно, результат работы генов представляется процессом, а не данностью. Приведем пример, основанный на реальных экспериментах, которые проводились на мышах агути (см.: [Dolinoy, 2008]). У двух мышей совершенно разный вид: у одной светлый мех и избыточный вес, другая намного меньше по размеру и с темным мехом. Но если учесть, что обе мыши генетически тождественны друг другу и одного возраста, тогда почему они выглядят настолько по-разному? Ответ в кормлении матери во время беременности: мать кормили кормом с разными добавками, что спровоцировало разную реакцию и доказало то, что «пищевые и экологические факторы влияют… на эпигенетическую регуляцию гена и последующий фенотип взрослой особи» [Ibid., p. S8]. Эти эксперименты на агути, далеко не единственные, подорвали генетическую детерминистскую модель[286], доказав то, что генетика – это не судьба. В широком смысле эпигенетику определяли как «промежуточное звено между природой и культурой» [Goldberg et al., 2007, p. 635], как «перемычку между генотипом и фенотипом, то есть феномен, который меняет окончательный результат определенного локуса или хромосомы, не меняя базовой последовательности ДНК» [Dolinoy, 2008, p. S10].

Как работает эпигенетика? Рассмотрим, чтобы объяснить ее механизм, простой пример. Предположим, ваш друг хочет понять, как работает эпигенетика. Вы берете чистый лист бумаги и пишете на нем «Привет!»; потом показываете его другу и просите прочесть написанное; друг говорит «Привет!». Потом вам надо скомкать бумагу в шар и снова попросить друга прочесть написанное на бумаге. Инструкция, то есть «Привет!», никуда не делась, она все так же написана на бумаге, но теперь друг не сможет ее прочесть. Подобным образом и ДНК упакована в специальных белковых молекулах, гистонах; расстояние между гистонами – один из факторов, который может повлиять на доступность ДНК, определяя то, будет прочитана ДНК или нет. Как и в приведенном примере, в котором информация оставалась на бумаге, но друг больше не может ее прочесть, инструкции ДНК сохраняются, однако перестают быть доступными (а потому не могут обрабатываться).

Почему эпигенетика важна для философского постгуманизма? Эпигенетика играет ключевую роль в постгуманистической деконструкции деления на природу и культуру, которое превращается в тезис о более подвижной «прирокультуре», такой как у киборга и в феминистской теории нового материализма, согласно которой природа и культура неразрывно связаны друг с другом (см.: [Haraway, 2003; Barad, 2007]). Также эпигенетика возвращает интерес к Ламарку. Например, специалист по робототехнике Родни Брукс в своей книге «Плоть и машина: как нас изменят роботы» подчеркнул связь между возможностями, открываемыми современными биотехнологиями, и ламаркистским желанием отдельных представителей вида изменить самих себя: «Мы изменим самих себя и станем уже не продуктом нашего генетического наследия, а, скорее, ламаркистским видом, поскольку будем плодом нашей собственной технологии» [Brooks, 2002, p. 232]. Брукс, разделяющий идеи трансгуманизма, отстаивает такой сдвиг в эволюции видов, который позволит перейти к прямому и целенаправленному ее контролю; подобный переход, постоянно обсуждающийся в трансгуманистической литературе, также рассматривался био-консервативными философами и мыслителями, которые не всегда его одобряют. Пришло время познакомиться с увлекательной, но сложной областью биоэтики.

Глава 24 Постчеловеческая биоэтика