Финансист

Boys and men were fairly tearing in from all sections with orders from panic-struck brokers to sell, sell, sell, and later with orders to buy; the various trading-posts were reeling, swirling masses of brokers and their agents.	Мальчишки-посыльные и агенты врывались со всех сторон с приказами от перепуганных биржевиков продавать, продавать и продавать, но вскоре наоборот: покупать. Столбы, возле которых совершались сделки, трещали и шатались под напором суетящихся биржевиков и маклеров.
Outside in the street in front of Jay Cooke & Co., Clark & Co., the Girard National Bank, and other institutions, immense crowds were beginning to form.	На улице перед зданиями банкирских домов "Джей Кук и К°", "Кларк и К°", Джирардского национального банка и других финансовых учреждений уже скопились огромные толпы.
They were hurrying here to learn the trouble, to withdraw their deposits, to protect their interests generally.	Каждый спешил узнать, что случилось, забрать вклад, хоть как-то защитить свои интересы.
A policeman arrested a boy for calling out the failure of Jay Cooke & Co., but nevertheless the news of the great disaster was spreading like wild-fire.	Полисмен арестовал мальчишку-газетчика, выкрикивавшего весть о банкротстве "Джея Кука", но все равно слух о великом бедствии распространялся со скоростью степного пожара.
Among these panic-struck men Cowperwood was perfectly calm, deadly cold, the same Cowperwood who had pegged solemnly at his ten chairs each day in prison, who had baited his traps for rats, and worked in the little garden allotted him in utter silence and loneliness.	Среди всех этих охваченных паникой людей Каупервуд оставался спокойным, холодным и невозмутимым; это был все тот же Каупервуд, который с серьезным лицом исполнял в тюрьме свое дневное задание - десять плетеных сидений, расставлял капканы для крыс и в полном безмолвии и одиночестве возделывал крохотный садик при камере.
Now he was vigorous and energetic.	Только теперь он был исполнен сил и внутренней энергии.
He had been just sufficiently about this exchange floor once more to have made his personality impressive and distinguished.	Он уже достаточно долго вновь пробыл на бирже, чтобы успеть внушить уважение всем, кто его знал.
He forced his way into the center of swirling crowds of men already shouting themselves hoarse, offering whatever was being offered in quantities which were astonishing, and at prices which allured the few who were anxious to make money out of the tumbling prices to buy.	С трудом пробравшись в самую гущу взволнованной и охрипшей от криков толпы, он начал предлагать те же ценности, что предлагали другие, но в огромных количествах и по таким низким ценам, которые не могли не ввести в соблазн всякого, кто хотел нажиться на разнице в биржевых курсах.
New York Central had been standing at 104 7/8 when the failure was announced; Rhode Island at 108 7/8; Western Union at 92 1/2; Wabash at 70 1/4; Panama at 117 3/8; Central Pacific at 99 5/8; St. Paul at 51; Hannibal & St. Joseph at 48; Northwestern at 63; Union Pacific at 26 3/4; Ohio and Mississippi at 38 3/4.	К моменту объявления о крахе акции Центральной Нью-Йоркской линии котировались по 104 7/8, Род-Айленд - по 108 7/8, Уэстерн-Юнион - по 92 1/2, Уобеш - по 70 1/4, Панамские - по 117 3/8, Центральные Тихоокеанские - 99 5/8, Сент-Поль - 51, Ганнибал и Сент-Джозеф - 48, Северо-западные - 63, Тихоокеанские - 26 3/4 и, наконец, Огайо -Миссисипи по 38 3/4.
Cowperwood's house had scarcely any of the stocks on hand.	Фирма, за которой скрывался Каупервуд, располагала не очень большим количеством этих акций.