Читаем Финансист полностью

Стоеше вцепенена, вперила поглед в писмото. Не й се искаше да повярва. Тя наистина бе забелязала, че двамата изпитват влечение един към друг, макар и явно да се стараеха да го прикриват. Франк очевидно харесваше Ейлийн и никога не пропускаше случай да я защити. Самата Лилиан често си бе мислила колко си подхождат те по темперамент. Франк обичаше да общува с млади хора. Но той беше женен, имаше жена и две деца, пък и какво можеше да го свързва с дъщерята на един бивш боклукчия? Неговото финансово и обществено положение бяха стабилни и той едва ли би рискувал да ги провали. И все пак Лилиан се замисли. Беше на четирийсет години, имаше две деца, леки бръчки се бяха появили по лицето й, подозираше, че вече не е обичана — а това са неща, които биха накарали всяка жена, дори и материално осигурена, сериозно да се замисли. Къде би могла да отиде, ако го напусне? Какво ще си помислят хората? Ами децата? Ще успее ли да докаже тази любовна връзка? Дали би могла да го залови на местопрестъплението? А и желае ли това?

Сега Лилиан си даде сметка, че не обича Франк така, както някои други жени обичат мъжете си. Или поне че не го обича страстно. През всичките тези години бе приемала любовта му като нещо, което естествено й принадлежи, и беше уверена, че той я обича достатъчно силно, за да не й изневери. Мислеше си, че е прекалено зает с много по-сериозни неща, за да се заплете в такава жалка любовна връзка, за каквато се говореше в писмото, и не би допуснал тя да стане пречка в голямата му кариера. Очевидно не беше така. Какво трябва да направи? Какво да говори? Как да се държи? Нейният не особено блестящ ум никак не можеше да й помогне в такъв труден момент. Тя не беше способна нито да си изясни собствените намерения, нито да се бори за тяхното осъществяване.

В най-добрия случай посредственият ум не представлява нищо повече от един съвсем прост механизъм. Неговите функции приличат на инстинктивните реакции на стридата или може би дори на мидата. И както тези мекотели чрез своето сифонно устройство влизат в съприкосновение със заобикалящите ги огромни водни маси, така и посредственият ум чрез своя сифонно действащ мисловен апарат се докосва до огромния океан от факти и обстоятелства, наречен живот. Но той всмуква толкова малко и връща обратно също тъй малко от тези факти и обстоятелства, че нито те му оказват въздействие, нито той на тях. Такъв ум не е годен да осмисли сблъсъците — лични и обществени, — които изпълват живота. Житейските бури и човешките нещастия достигат до него само случайно. И когато му се натрапи някакъв груб, драстичен факт като това писмо например, настъпва мъчително объркване и почти пълна парализа на обичайните процеси. Сифонната система престава да работи добре. Тя започва да всмуква само страх и отчаяние. Непригоденият да възприема такива факти механизъм започва силно да скърца като машина, в която са попаднали песъчинки и животът в повечето подобни случаи или секва напълно, или продължава едва-едва да мъждее.

Такъв посредствен ум притежаваше и мисис Каупъруд. Тя не знаеше нищо за живота. И животът не можеше да я научи на нищо. Тя не беше способна да реагира на факти, които излизаха извън нормите. Въобразяваше си, че притежава жизнелюбието на Ейлийн Бътлър, но това беше една самоизмама. За обаятелна я смятаха единствено онези, които харесваха кротките и улегнали жени. Тя с нищо не блестеше — нито с красива външност, нито с богата душевност. Франк Каупъруд неслучайно се бе питал още в началото на брачния им живот защо се бе оженил за нея. Той вече не си задаваше този въпрос, защото смяташе, че е безсмислено човек да се връща към грешките и неуспехите на миналото си. Излишно беше според него да съжаляваш за каквото и да било. Погледът и мислите му бяха отправени само към бъдещето.

Мисис Каупъруд беше разстроена — разбира се, така както може да бъде разстроен човек с нейната вътрешна нагласа. Тя сновеше из къщата, отдадена на тревожните си мисли. В писмото я приканваха да се увери сама в истината, но тя реши да изчака. Трябваше да помисли как точно да осъществи наблюдението на тази къта, ако изобщо предприемеше подобна стъпка. Франк не биваше да разбере нищо. Ако случайно се окажеше, че въпросната жена е Ейлийн Бътлър, макар че едва ли беше тя, Лилиан би трябвало да уведоми родителите й. Но това би означавало да злепостави и самата себе си. Реши да прикрива, доколкото може, настроението си по време на вечерята, но Каупъруд изобщо не се прибра. Времето му беше така запълнено със срещи и разговори с баща му и с най-различни други хора, че тя не го видя нито тази понеделнишка вечер, нито през следващите дни.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза
Норвежский лес
Норвежский лес

…по вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники – некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. «Что же это такое? – думал я. – Что все они хотят сказать?»…Роман классика современной японской литературы Харуки Мураками «Норвежский лес», принесший автору поистине всемирную известность.

Ларс Миттинг , Харуки Мураками

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза