Финляндская революция

Наша партия не отказалась принимать участие в новых выборах, которые были произведены в начале октября. На этих выборах наша партия потеряла, несмотря на значительное повышение количества по­лученных нами голосов, своё положение большинства в сейме. Глав­ную помощь буржуазии на этих выборах оказали, без сомнения, избирательные подлоги. Уже сразу после выборов в газетах описывалось, как в некоторых избирательных районах, в которых избирательные комиссии были составлены исключительно из буржуазных членов, буржуазные партии получили больше голосов, чем в данном районе было лиц, имеющих право голоса. И позже, во время революции, были найдены в некоторых местах у председателей избирательных комиссий целые массы припрятанных поданных за социал-демократов бюллетеней, которые были безошибочно составлены. Посредством об’единения на выборах буржуазные партии также выиграли несколько депутатских мест. Но, кроме того, на наш взгляд следует считать также достоверным то, что начавшаяся уже проявляться в пролетарских массах усталость по отношению к парламентаризму влияла, со своей стопины на результат выборов. Бессилие сейма, ненадежность, запаздывание и превращение впустую результатов нашей парламентской работы, а также парализование деятельности социал-демократов под влиянием коалиционного правительства, - всё это, без сомнения, влияло на то, что интерес к выборам среди пролетариата далеко не был так велик, как можно было ожидать, смотря по господствующему высокому политическому напряжению. Наш прекрасный мираж парламентарного демокра­тизма получил, значит, второй удар, уже не только от внешнего фактора, но отчасти и от своего внутреннего бессилия и своей повреждённости.

Поток истории стремился теперь с ужасной быстротою к самым верным бурным порогам. Буржуазия, как и можно было ожидать, старалась использовать полученный ею на выборах выигрыш, чтобы захватить в руки диктаторскую власть и превратить народное представительство в простой фиговый лист своей диктатуры. Рабочий класс потерял всю свою надежду на непосредственную помощь сейма, сознательно или бессознательно стремился к революции.

Коалиционное пра­вительство распалось уже до выборов. Обострение классовой борьбы теперь ничто не задерживало.

К тому же и в Финляндии уже чувствовалось, что Россия шла быстро к полной, более глубокой революции, которая могла вспыхнуть уже в течение недолгого времени. Правительство Керенского дрожало, как подгнившая осина перед бурей. Сила большевиков росла, как грозовая туча.

Наша социал-демократия, которая в этих условиях должна была бы употребить все свои силы для подготовки революции, ожидали и без действий заседаний сейма. Блок буржуазных фракций добился в начале ноября из сейма постановление, по которому во внутренних делах страны высшая власть должна была быть вручена трехчленной директории, но не осмелился привести в исполнение этого своего постано­вления. В то же время он вёл переговоры о разделе власти с русским временным правительством. И генерал-губернатор правительства Керенского Некрасов уже повез проект соглашения в Петроград для подписи.

Но он не вернулся более в Гельсингфорс. В те дни русский пролетарий под руководством своей большевистской партии сверг власть буржуазии и её прислужников и взял бразды правления в свои руки.

И через нашу страну пролетал тогда дух революции. Но мы не поднялись на его крыльях, а преклонили свои головы, дали ему пролететь через нас. Для нас ноябрь стал, таким образом, годовщиной спуска оружия.

Могла ли революция тогда в Финляндии привести к какой-либо победе - это другой вопрос, чем тот, могла ли тогда непосредственно победить пролетарская революция, как в России? Предыдущее кажется теперь на наш взгляд после происшедшего правдоподобным, последующее же всё ещё, как и тогда, невероятным.

Общие предпосылки удачи революции отнюдь не были тогда безна­дежны. Возбуждение пролетариата и жажда борьбы были вообще высоки. Буржуазия была сравнительно плохо подготовлена; она испытывала боль­шой недостаток оружия, хотя уже и начала добывать его из Германии. Правда, и пролетариату недоставало оружия. Несколько сот винтовок было получено заимообразно от русских военные групп, - вот, собствен­но, и всё, что можно сказать о тогдашнем оружия. Но, без сомнения, от русских товарищей в действительной нужде можно было получить уже и тогда ещё оружия, во всяком случае, сколько-нибудь. И,- что, пожалуй, гораздо важнее, - русские товарищи были бы тогда в состоя­нии оказать финляндской революции прямую военную помощь гораздо лучше, чем позже, зимою, когда разложение в русской армии и во флоте дошло до максимума. В нашей стране было тогда, правда, среди русских войск много таких элементов, которые, как и следовало опасаться, готовы были бы скорее слышать команду своего черносотенного офицерского руководства, чем голос пролетарской солидарности. Но вряд ли всё же эти элементы в водовороте революции явились бы изначальной активной помехой.