Фирс Фортинбрас

– …Условно бессмертных организмов уже выведено достаточно много. Проблема старения в экспериментальном плане в принципе решена, причём на биообразцах вполне себе высокоразвитых, даже на человекообразных, скажу вам по секрету.

– На человекообразных? Кто такой человекообразный биообразец? Подопытная обезьяна?

– Нет, я имею в виду как раз человека, но только бывшего человека. Не стареющего человека.

– А почему не стареющий – бывший?

– Потому что не стареющий, то есть условно бессмертный, – это уже не совсем человек. И чем дольше он будет жить, тем меньше будет напоминать человека.

– А кого он будет напоминать?

– Да кто ж его знает. Лет через двести посмотрим.

– На кого посмотрим?

– Есть на кого.

– Я через двести лет вряд ли посмотрю.

– Это да. Уж я-то точно нет. Но вы молодая, у вас всё впереди. Хотя вам, красавица, я бы пожелал не бессмертия, а естественного старения с традиционным финалом. Старость всё-таки так не оскорбляет красоту, как оскорбляет бессмертие. Уж очень оно безобразно.

– А что безобразного в бессмертии?

– Представьте, вы подписались на это дело… Нет, не будем о вас. Представьте меня для наглядности. К ста тридцати годам у меня на ногах вырастут лишние пальцы. Образуются два-три горба. К ста пятидесяти годам потеряю способность передвигаться. К двумстам годам превращусь в бесформенный организм, ничем на себя прежнего не похожий. При этом я не буду стареть, я просто буду видоизменяться, не теряя жизненных сил. За всё надо платить. За отсутствие старости придётся платить метаморфозами. Переродится всё, включая мозг. Возможно, я потеряю способность добывать пищу, тогда меня надо будет кормить, и ещё неизвестно чем, а иначе я умру с голоду. Я только от старости умереть не могу, а от голода или жестоких побоев – это запросто. От вируса какого-нибудь могу. Только от старости – нет. Потому мы и называем это бессмертие условным. Но некоторые и на такое согласны.

– И что… уже есть такие?

– Таких ещё нет, потому что из подписавшихся никто ещё и до ста лет не дожил. Всё у них впереди.

– Подписавшихся?

– Это я так их называю.

– Подождите, вы хотите сказать, что они действительно есть?..

– А что вас так удивляет?

– Среди нас?

– Среди нас кого только нет. Инопланетяне есть, а вы говорите…

– Да ладно!

– Ну а что тут такого? Они и сами не знают, кто они. Думают, что такие же, как мы. Живут себе и живут. А когда надо будет, их быстро подключат.

– Куда подключат?

– Туда подключат. Вот вы, может быть, инопланетянка как раз.

– С Альфа Центавры.

– Напрасно смеётесь. В вас есть что-то неземное, нездешнее.

– У меня есть родители. Я не инопланетянка.

– Наивность какая… Хотя признаю: инопланетянка – плохое слово. Иномирная.

– А вы случайно не подписавшийся?

– Подписавшийся. Но не прошедший. Попал в контрольную группу. Сейчас понимаю, как мне повезло.

– Я вам не верю.

– Вы даже представить не можете, какие секреты я выдаю. И не верьте. Не важно. Дайте… дайте коснуться вас… Очень хочу… Иномирная…

– Вы меня пугаете.

– Только руки… Или ноги… Это моё сокровенное желание. Коснуться – и ничего более.

Вот и весь сюжет. Финал невнятный, обрезанный. Оба на меня глядели, ожидая реакции. Ощущение было, что меня разводят, причём на уровне уличных напёрсточников. Я бы точно решил, что это два жулика-разводилы, если бы не моё собственное участие в затеянном ими проекте, вполне реальном, с выплатами за работу.

Понятно, что я, как и остальные члены команды, мелкий выгодополучатель, а разводка намечается других и на другом уровне, но какое дело этим двоим, верю я или не верю в их сказочный эликсир и всю галиматью в жанре научной фантастики? Мне даже стало неловко за них. Словно я взрослый ребёнок, знающий, что почём, а впавшие в детство дяди захотели порадовать меня Дедом Морозом. Покосился на одного, потом на другого – тю-тю, дяденьки! – и подумал вдруг, что они сами в Деда Мороза верить способны. Ну, положим, Буткевич точно верит в свои «три капли натощак», и молодая любовница подтверждает истинность веры его. А этот, неужели и он? С другой стороны, почему жуликом он должен быть стопроцентным? Разработки подобные, несомненно, велись. Результаты, допустим, достигнуты. В каких-то пределах, может, и правда возникает желанный эффект, есть же всякие тонизирующие средства, почему бы действительно этой водичке не замедлять старение? Но только прошу избавить меня от людей-тюленей, людей-медуз и прочих бессмертных.

– Вопросов нет, – констатировал Феликс, и в голосе его послышалась нотка разочарования: я не потрясся.

Но огорчать его не хотел, поэтому так ответил:

– Вопросов много, трудно сформулировать.

– Понимаю. Надо осмыслить. – Он охотно простил мне нерешительность.

Подумал, что в новых предлагаемых обстоятельствах мог бы показать три решения роли: 1) вольнодумство, резкое неприятие информации, неверие, протест; 2) заинтересованность, любопытство, при умеренном простительном скепсисе; 3) изумление, восторг познания, восхищение оказанным доверием и за него благодарность.