Фистула

«…трагедия вновь показала, что полиция в так называемых прогрессивных странах бессильна, её диагноз – абсолютная импотенция, она попросту неспособна защитить граждан…»

«Мой маленький капитанчик, т-ты что, уж-же наелся?»

«Да, Мам…»

Двадцать семь. Я присутствовал за столом лишь формально, невольный свидетель надоевших бессмысленных слов и ничтожных жестов, вычёркивавший большую часть происходящего. Когда Ариадна относила полупустую сыновью тарелку Капитан хлопнул её по заду —

«А вот самое вкусное мест на»

– и она в который раз звонко мерзко рассмеялась. Лев попытался вовлечь меня в диалог.

«Дядя а какие рыбы быфают ф феферо ядофитом океане?»

Внимания, искавшего, на что бы отвлечься, как раз хватило на очередной новостной сюжет —

«…а вот отечественные службы в очередной раз доказали свою эффективность. Экстремистская молодёжная группировка, готовившая вооружённую диверсию, была раскрыта в городе SZ…»

– на кадрах резвые полицейские, выпилив дверь, ворвались в помещение, которое диктор назвал конспиративной квартирой; затем было показано, как заковывают в наручники лежащих на полу молодых людей; наконец дисплей спроецировал голограммы с фотографиями —

«…большинство задержанных нигде не работают, среди них много учащихся негосударственного вуза, известного рассадника оппозиционных настроений…»

– и некоторых из них я признал; я видел их сегодня, когда сторожа и дворники порядка расчищали улицу от демонстрантов, – в том числе зеленоволосую девушку, которую совсем рядом с нашей машиной полицейский голем усердно лупил по животу.

«Ты псмотри на их рожжи на! Паразиты бль! Надо прикрыть эту шшарашку на!»

Сестра ничего не понимала и только согласно ки вала.

«Мамофка, улофы меня фпать…»

Желая, чтобы этот вечер поскорее завершился, я воспользовался словами Льва и объявил, что тоже иду наверх. К счастью, никому не было до меня никакого дела, я был тенью без человека, и моё присутствие на этом ужасе ужине даже мне самому казалось каким-то фантастическим допущением. Пройдёт немного времени, и все позабудут, что я вообще ошивался в этом доме: сестра – может быть, через месяц, Капитан – наверняка через неделю, а Лев – Льву на это хватит и суток. В десять часов я уже лежал на дне сатиновой постели и думал о том, как же много этой невыносимой жизни и захламлённой болью памяти, как хотелось высвободить их из себя, очиститься от их гнили. В последний раз, прежде чем уснуть, я прислушался к своему живому существу, но ответом мне было лишь зловещее

молчание.

История любого чудовища должна закончиться его настоящей гибелью. Герои находят слабое место врага, и победа ОСТАЁТСЯ ЗА НИМИ. ОТРУБЛЕННАЯ ГОЛОВА ИЛИ СОДРАННАЯ ШКУРА СЛУЖАТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ СОВЕРШЁННОГО ПОДВИГА.

Медузу можно победить только с помощью зеркала, от КОТОРОГО ОНА НЕ СМОЖЕТ ОТВЕСТИ взгляд. Зеркало показывает Медузе истину, оно же приговаривает Медузу к смерти. Победить Минотавра можно только голыми руками, проникнув в самую ГЛУБЬ ЕГО ЛАБИРИНТА И ВСТУПИВ В НЕРАВНУЮ СХВАТКУ. ВТАЙНЕ Минотавр, некогда жадный до юных жертв, только и жаждет ПОТЕРПЕТЬ ПОРАЖЕНИЕ ОТ ДОСТОЙНОГО СОПЕРНИКА.

Но ИСТОРИИ ЧУДОВИЩ РАСКРЫВАЮТ ТАКЖЕ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВА их происхождения. Вот Медуза – она всегда чья-то дочь, самая ПРЕКРАСНАЯ И ЖЕСТОКАЯ ИЗ ДОЧЕРЕЙ. ВОТ МИНОТАВР – ОН ВСЕГДА ЧЕЙ-ТО СЫН, ПРЕДАННЫЙ И ПРИГОВОРЁННЫЙ К ВЕЧНОМУ НАКАЗАНИЮ ЗА СОБСТВЕННОЕ РОЖДЕНИЕ.

Быть чьим-то сыном или чьей-то дочерью – само по СЕБЕ ПРОКЛЯТЬЕ. ГЕРОИНЯ ОБРЕЧЕНА С НАДЕЖДОЙ ЖДАТЬ, КОГДА Медуза сгинет со света. Герой не может не мечтать о том, чтобы убить Минотавра.

Даже если мечта исполнится, то окажется, что у истории НЕТ ФИНАЛЬНОЙ ЧЕРТЫ.

sol – la