Физическое воспитание

Маме так и не удалось заставить Каталину искупаться в море. На второй день отдыха она попросила ее побрить ноги выше колена, но Каталина отказалась. Сказала, что у нее потом все будет колоться или вылезут страшные прыщи. До этого Каталина удаляла волосы только от лодыжек и до колен «Силк эпилом», который подарили Сильвии. Она приходила к подруге домой в середине весны, они выпивали по таблетке нурофена, ждали двадцать минут, потом брали эпилятор и выщипывали друг другу волосы на ногах: Сильвии – до самых паховых складок, а Каталине – только до колен, потому что выше ей было совсем больно даже после таблетки, так что там она мазалась обесцвечивающим кремом; в результате ее ноги, на взгляд мамы, были как будто покрыты сверкающей горностаевой мантией, видной за километр. В тот день на отдыхе мама взяла синюю одноразовую бритву «Жиллет» вроде той, какой Паблито брил себе усики, и, когда убедилась, что дочь задремала, принялась украдкой брить ей ноги так тихо, как только могла. Однако после первого же движения бритвы мохнатая спящая красавица спросонья попыталась, не открывая глаз, смахнуть бритву, будто комара, и попала прямо по лезвию, да так неудачно, что чуть-чуть порезала кожу на пальце правой руки. Каталина преувеличила свои страдания и не упустила случая воспользоваться этим инцидентом как предлогом, чтобы не купаться, не загорать и вообще не делать ничего из того, что от нее хотела мама в оставшиеся дни отдыха. Это был для нее не только способ дать понять, что она тоже может обижаться на взрослых, но и повод скрыть неловкость, которую она чувствовала, находясь в купальнике рядом с собственным отцом: его взгляды и слова, направленные на девушек, загорающих топлес, девушек с такой же фигурой, как у нее, принижали Каталину. Мама даже не догадывалась о ее смущении и полагала, что Каталина просто вредничает, так что дождалась удобного случая испортить дочери настроение в ответ. Незадолго до отъезда, в день рождения Каталины, мама вручила ей часы, которые она с тех пор носит на руке, а Паблито – перехваченную материнской властью и распечатанную посылку на имя Каталины, которую почтальон принес прошлым утром. Бумага, в которую были завернуты белая толстовка и зеленая открытка формата А5, была порвана. Каталина, привыкшая, что ее письма открывают, не стала жаловаться, но прежде чем содержимое посылки оказалось у нее в руках, мама, кривляясь, пропела гнусавым голосом, чтобы дочь знала, что она прочитала открытку:

– С дне-е-ем рожденья поздравля-я-яем, счастья-радости жела-а-а-ем. Гилье-е-е-ермо и Си-и-и-ильвия.

Ярость Каталины оказалась умерена жалостью, поскольку папа с Паблито проигнорировали эту попытку посмеяться над ее друзьями. Получилось, что мама выставила на посмешище одну себя. На посылке значился только обратный адрес Сильвии, потому что друзья проводили каникулы в разных местах: Сильвия – на севере, с двоюродными братьями и сестрами, а Гильермо – в христианском летнем лагере. Каталина так тосковала по ним, что не понимала, как жила раньше, до знакомства с ними. Гильермо с Сильвией подружились благодаря ей, и никогда еще она не чувствовала себя такой полезной – даже думала иногда, что это единственное, из-за чего имело смысл с ней дружить. Каталина не могла никому предложить серьезную дружбу, поскольку не решалась высказывать свое мнение, не услышав сперва чужое. Если у Сильвии, или у Гильермо, или у обоих сразу была точка зрения, с которой она не соглашалась, Каталина молчала из страха быть отвергнутой и только делала вид, что почти со всем согласна; правда, иногда они расходились во мнении друг с другом, и это оказывалось хуже всего, потому что Каталине надо было выбирать, на чьей она стороне, и потом несколько дней протекали в ссорах, от которых сердце у нее трескалось, как папины локти.

Она гадала, обсуждают ли они ее за глаза подобно тому, как Каталина иногда говорила с Гильермо о Сильвии, а с Сильвией о Гильермо. Но ей это давалось легче, чем обоим друзьям, потому что она научилась этому дома. Злословить о других было в ее семье обычным делом, само собой разумеющимся. Папа любил с мамой перемыть косточки дядьям Каталины, о которых она слышала только, что они много зарабатывают, но в итоге все равно ходят просить деньги у бабушки с дедушкой, а мама судачила со всеми подряд обо всех подряд, даже о Паблито.