Физическое воспитание

Будь на то воля Каталины, в альбоме было бы на двадцать песен больше, потому что достался он ей ценой пота, а главное, слез. Однажды после школы она с помощью Амалии попыталась украсть кассету в торговом центре, спрятав ее под пальто, которое несла в руках. Их поймали. Амалия ничего не сказала, как будто с ней такое случалось уже тысячу раз и она знала, что отделается только выговором. Каталина же начала икать и плакать, когда охранники пригрозили позвонить ее родителям. Она попыталась что-то украсть впервые в жизни. И тут такой провал. Их развели по разным комнатам и допросили. Потом заставили как следует извиниться и велели написать свои номера телефонов. Когда их наконец отпустили, Амалия сказала Каталине, что оставила неправильный номер. Каталина уставилась на нее коровьими глазами – ей такой вариант даже не пришел в голову, и всю дорогу до дома она проклинала свою глупую покорность, ожидая, что ей устроят порядочную взбучку. Родителям так и не позвонили, но Каталина на той неделе заболела: страх нашел выход в виде гриппа, с которым она несколько дней пролежала в постели. Через месяц, откладывая все свои карманные деньги, она накопила только половину стоимости пластинки, и ей пришло в голову попросить недостающую сумму у мамы, якобы на подарок Паблито ко дню рождения. Она рассчитывала, что купит пластинку, а потом на сдачу посмотрит ему в комиссионке что-нибудь такое, что не пахло бы смесью плесени, надежды и депрессии. Мама решила, что со стороны Каталины это очень мило – настолько мило, что лучше всего пойти выбрать подарок вместе с дочерью. План А провалился, так что пришлось прибегнуть к плану Б: Каталина попросила маму сходить с ней в музыкальный магазин в центре. (Ей стыдно было возвращаться в тот торговый центр, где месяц назад ее назвали преступницей.) По настоянию Каталины они пошли туда в сам день рождения – она не вынесла бы того, что пластинка лежит дома, а послушать ее нельзя, пока Паблито не откроет подарок.

– Значит, твоему брату это понравится? – спросила мама, доставая кошелек.

– Очень понравится, – ответила она, любуясь красавицей артисткой на обложке пластинки.

Когда подарок был вручен, Паблито, казалось, тоже был потрясен красотой певицы, но еще больше тем, что сестренка что-то ему подарила. Он сразу пошел с пластинкой в свою комнату, где у него был проигрыватель. Каталина увязалась следом, как щенок, но Паблито надел наушники и покосился на нее с едва заметной улыбкой.

– Пабли, дай я тоже послушаю.

– Это моя пластинка, я хочу один послушать.

Паблито никогда и ничего не слушал в наушниках, более того, у них с сестрой давно шла война, в которой каждый старался погромче включить свою музыку. Пришлось признать, что план Каталины завершился полным фиаско. Оставалось набраться терпения и подождать, пока Паблито не уйдет гулять. В первые дни он прятал пластинку, чтобы Каталина не взяла, но потом она ее нашла на шкафу. Мама заметила. «Вот узнает Паблито – устроит тебе», – предупредила она, однако сама промолчала, и таким образом традиция покрывать ложь друг друга распространилась на обоих мужчин в семье. Каталина могла бы записать альбом на кассету, чтобы не приходилось слушать тайком, но в глубине души она получала удовольствие от этой игры, нарушая запрет в отсутствие брата. Это было самое волнующее, что только могло произойти в жизни тринадцатилетней девочки вроде нее.

Каталина давно перестала запоем слушать этот альбом, потому что ей уже шестнадцать и она считает, что впереди у нее еще куча других групп. К тому же одна из песен, «Voy en un coche» – «Еду на машине», напоминает ей о трех девочках-автостопщицах, потому что они тоже ехали на машине. Хотя песня по настроению – полная противоположность того кошмара, в ней не сказано, куда направляется героиня, только что она куда-то бесконечно едет в лунном свете. Как привидение. С тех пор, когда Каталине очень хочется послушать этот альбом, эту песню она пропускает и позволяет себе обмануться остальными. По меньшей мере она признает, что эффект от музыки сильнее, когда слова понятны. Может быть, поэтому она и начала изливать на бумагу собственные слова, чтобы отразить свое душевное состояние. До той весны она никогда ничего не писала, хотя делала нечто весьма похожее – с головой уходила в фантазии. Папа терпеть не мог, когда она вот так лежала на кровати, будто мертвец в гробу, уставившись на пятна на потолке, а мама ругала ее никудышной лентяйкой, но они не подозревали, что на самом деле дочь разыгрывает грандиозный спектакль у себя в голове; правда, Каталина все-таки верила в родительскую правоту и считала, что от воображения нет никакого толку. Она смирилась с этими новыми эпитетами, как смирилась с густой шерстью на ляжках и с позорными выделениями между ног.