Фонарики желаний

– К сожалению, – шутит Кай, но сопровождает эти слова широкой ухмылкой.

– Спасибо тебе за помощь, – искренне говорю я. Не знаю, смогла бы я возродить традицию исполнения желаний, если бы занималась всем одна. Но теперь рядом есть кто-то, кто любил Найнай не меньше меня, и это помогает не сбиться с пути. – Ты крупер.

Боже мой.

– Я хотела сказать, крут. Или супер. Но не то и другое сразу.

Кай улыбается.

– Ты тоже крупер.

А потом стонет.

– Прости, но у меня до сих пор кошмары от упоминания рыб[23].

Я смеюсь.

– Вы уже избавились от них?

– Осталось всего несколько тысяч жилетов.

Я треплю его за руку в знак сочувствия, определённо не замечая, как она накачана.

А потом Кай делает то, чего я не видела с самого детства: превращает правую руку в собаку. Я, даже не думая, тоже превращаю свою руку в собаку – мышечная память никуда не делась. Мы останавливаемся, и «голова» собаки Кая сталкивается с моей.

– Привет, Проводнюх, – говорю я его руке-собаке, и Кай так громко хохочет, что я невольно вздрагиваю. А потом тоже начинаю смеяться – пока лёгкие не колет от недостатка кислорода.

Никому другому это имя смешным не покажется, но вот для нас это долгая история – смешная и болезненная. Конечно же, Проводнюх – это пародия на кличку коня, которого отец Кая – вот ведь задница! – любит больше, чем самого Кая.

– Я и забыл, что ты его так назвала! – выдыхает Кай между приступами смеха. – Как я мог?

Я не хочу говорить ему, что составила список наших общих шуточек, и их так много, что зачастую я и сама не могу вспомнить источник. Даже с примечаниями.

– Папа собирается на скачки в эти выходные, Проводник участвует в «Кентуккийском дерби Айовы».

Мы снова хихикаем.

Он продолжает:

– Я тебе не говорил, что папа не пришёл на церемонию награждения после учебного года, потому что повсюду ездит за Провом?

Я неуверенно качаю головой, хотя верю ему на все сто десять процентов. Я тоже была на этой церемонии. В роли заучки, которая получила приз за достижения в математике, и у меня были очень странные чувства: с одной стороны, я поддерживаю стереотип типичной «ботанки-азиатки», с другой – мне хотелось гордиться тем, что у меня действительно хорошо получается. Но я не смогла поговорить об этом с Каем, потому что тогда мы друг друга избегали – и (по иронии судьбы) сейчас избегаем этой темы в разговорах.

– Мне жаль, Кай, – говорю я, хотя и знаю, что этого недостаточно. Я никогда не знала, что сказать ему об отце или брате, а вот у Найнай получалось помочь ему почувствовать, что его любят. Видят. Ценят. Помочь ему так же, как и мне. Похоже, Кай тоже был немного потерян с тех пор, как Найнай умерла.

– Всё нормально. – Он быстро меняет тему. – Должен сказать, есть что-то в исполнении желаний, что… придаёт мне жизни.

Это выражение лица… Я понимаю Кая. Чувствую его. Стремлюсь к нему.

– Такое чувство, будто это…

Он запинается и крутит в воздухе руками, пытаясь подобрать слово.

– Магия, – говорю я тихим голосом, потому что это сакральная тема.

Он кивает.

– Как это возможно? В реальной-то жизни.

Я не знаю, что ответить.

Его глаза подёргивает дымка.

– Но, с другой стороны, это логично. Ты и Найнай изменили мою жизнь. И, конечно же, вы изменили множество других жизней, и все – своей добротой.

Я замираю на месте. Он делает глубокий вдох.

– Каждый день случается столько ужасного, что я часто хочу спрятаться и теряю всякую надежду. Но потом приходишь ты и помогаешь мне снова поверить в людей.

Я не могу говорить – слишком потрясена.

Он повернулся и теперь стоит ко мне лицом, всего в нескольких дюймах.

– Спасибо, – медленно говорит он, словно хочет подчеркнуть искренность каждого слога. – За то, что позволила стать частью этого. Я хочу исполнить ещё тысячу других желаний.

Я не нашла замену Найнай. Она по-прежнему остаётся частью всего этого – потому что я попросила о помощи Кая. Кая, который любил её. Который понимает, что за наследие она оставила.

Я по-прежнему не могу найти слов, но мне это и не нужно. Кай и так всё понимает. Он берёт меня за руку и сжимает её, но едва теплота достигает моей ладони, как тут же исчезает. Она уходит прямо в моё сердце, и я держу её там. Мы идём дальше в приятной тишине.

Через несколько минут Кай сворачивает в парк «Хэбянь» (те, кто не говорит по-китайски, называют его просто Прибрежный парк).

Я вопросительно смотрю на него.

– Нам нужна вода, – говорит он с хулиганской ухмылкой, с той, которая особенно мне нравится, – когда поднимается лишь левый уголок губ. Как и говорит название парка, он расположен вдоль южного протока реки Чикаго.

– Зачем?

Кай снимает с плеч рюкзак (о котором я вообще забыла) и копается в нём.

– Мы зажжём его.

Он достаёт из рюкзака один из водных фонариков, которые я заказала на адрес пекарни.

Я радостно вскрикиваю и выхватываю фонарик у него из рук.

– Ах! Когда их привезли?

– Сегодня!

– И ты молчал?

Он смеётся.

– Всего несколько часов, чтобы сделать тебе сюрприз!

– Да, но если бы я знала, я бы сразу ушла с работы!

Я уже бегу к воде.

– Эй, подожди! – Он пытается застегнуть рюкзак.

– Скорее, скорее! – Как он может медлить в такой момент?