Фонарики желаний

– Утки, – выпаливаю я, вдруг вспоминая, как мы с Найнай приходили сюда их кормить, когда я была совсем маленькой. Для неё была невыносима сама мысль о том, чтобы выбрасывать старую еду, но меня ею кормить она, естественно, не могла, поэтому, когда у нас оставалось немного несвежего риса или засохших овощей, мы приходили сюда. Чтобы добраться до утиных домиков, мы выходили на мост девяти поворотов, выдающийся в реку. Он идёт зигзагами и поворачивается девять раз – копия мостов, которые строили в китайских садах в эпоху династии Сун. Широко раскрыв глаза, бабушка жутким голосом рассказывала мне, что злые духи умеют передвигаться только по прямой, поэтому на мосту, идущем углами, они нас не догонят.

– Что «утки»? – спрашивает Кай. – Ты хочешь утку? Съесть, надеюсь?

– Господи, ну и жуть. – Я вспоминаю утку по-пекински, которую мы недавно ели в ресторане. – Нет, просто… мне кажется, что я начинаю постепенно терять связь с Найнай. Я только сейчас вспомнила, что раньше мы приходили сюда кормить уток. Как я могла о таком забыть?

– Повезло уткам. Буквально.

– Ну, еда была несвежая.

– Всё равно. – Он подходит ближе и успокаивающе кладёт руку мне на плечо. – Ты не забываешь. Ну, по крайней мере, то, что важно. А когда всплывают какие-то мелочи, можно просто думать о них, не чувствуя вины. Я помогу тебе помнить.

Я киваю. Мне нравится, что он хочет помочь. А ещё мне нравится, как Кай смотрит на меня задумчивыми тёмными глазами – в такие моменты я чувствую, словно меня по-настоящему видят.

Пока мы писали желания и разговаривали, наступила ночь – медленно и тяжело, словно патока, разлилась по небу. Сейчас уже достаточно стемнело, чтобы выпустить фонарики, но ни я, ни Кай не двигаемся с места. Я не хочу разрушать это волшебство первой; я хочу чувствовать, что меня видят, всё то время, что он на меня смотрит.

– Я точно знаю, чего хочу пожелать, – вдруг говорит он. Левый уголок рта приподнимается; я жду, что он всё мне объяснит, но он этого не делает.

– Не скажешь мне?

Он качает головой.

– Ты скоро сама узнаешь.

– Скажи! – прошу я.

– Это сюрприз!

Мой ответ Кай произносит вместе со мной, потому что угадал его слово в слово:

– Но мне больше нравится, когда я знаю, чего ожидать.

Я неловко хихикаю.

– Я правда говорю это так часто?

Он кивает.

– Каждый день рождения, каждый праздник, каждый…

– Ладно, ладно, я поняла.

Мы дружно ухмыляемся. И по-прежнему стоим в футе друг от друга; никто из нас не двинулся с тех пор, как Кай подошёл ближе.

С другой стороны парка слышится громкий «бабах». Настолько внезапный, что я реагирую быстрее, чем успеваю что-то понять. И Кай тоже. Мы обхватываем друг друга руками, пытаясь укрыться и понять, что происходит.

Ещё один хлопок и шипение, на этот раз со световым сопровождением. Ярко вспыхивает золотой фейерверк, кометой взлетая вверх, а потом тонкими нитями, похожими на листья плакучей ивы, падая на землю.

Мы с Каем смотрим друг другу в глаза и расслабляемся, когда понимаем, что никакой угрозы нет – просто кто-то что-то празднует. Обычно мои приступы страха, за которыми следует облегчение, сопровождаются нервным смехом, но сейчас я не могу издать даже одного-единственного смешка. Я слышу лишь громкий стук сердца в ушах.

Кай обхватил меня руками, защищая, наши тела прижаты друг к другу. Лица так близко. Его дыхание смешивается с моим. Быстрое, вдох-выдох-вдох-выдох, почти такое же быстрое, как моё сердцебиение. Наклониться бы чуточку вперёд…

Издали мы, наверное, похожи на парочку из какого-нибудь реалити-шоу о свиданиях, наслаждающуюся фейерверками, которые запустили специально для неё. Только вот мы на самом деле не на свидании, и это не шоу.

Он разжимает объятия первым. Но кончики его пальцев, опускаясь, касаются моих рук, и я невольно вздрагиваю.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Нет.

– А ты?

Он кивает, и я оставляю его вопрос без ответа.

Когда мы возвращаемся к фонарикам, мне вдруг становится холодно без окутывавшего меня тепла тела Кая. Меня неожиданно начинает знобить (отчего мне очень неловко). Конечно же, Кай это замечает.

– Тебе холодно?

Он уже снимает верхнюю одежду (спортивную кофту с длинными рукавами, застёгивающуюся на четверть). Футболка задирается вместе с кофтой, и я успеваю заметить V-образную линию в основании его пресса.

Мне уже совсем не холодно.

Я качаю головой и поднимаю с земли столько фонариков, сколько получается удержать.

Он надевает кофту обратно (какая жалость).

– О, подожди.

Он берёт последний чистый небесный фонарик, который я оставила на земле.

– Попробуй порадоваться этому желанию, не зная, чего ожидать, хорошо?

Он открывает маркер, отворачивается и быстро что-то пишет, закрывая фонарик от меня.

– Серьёзно? – спрашиваю я с притворным недовольством, хотя на деле грядущий сюрприз меня очень интригует.

– Да, серьёзно. Это желание для тебя, принцесса.

От этих слов Кая меня так переполняют эмоции, что я буквально готова взлететь в небо вместе с фонариками. Какое счастье, что я отвернулась и он не видит мою глупую улыбку.