Форма реальности. Скрытая геометрия стратегии, информации, общества, биологии и всего остального

Ральф Нельсон Эллиотт занимался бухгалтерским учетом в Канзасе, работал в руководстве железных дорог в Мексике, проводил финансовую реорганизацию в Никарагуа (в то время страна находилась под американским контролем), трудился в Гватемале. В 1926 году он заразился паразитическими амебами и был вынужден вернуться в США. Через несколько лет[460] фондовый рынок рухнул и погрузил мир в депрессию, так что у Эллиотта было много времени и достаточно мотивации, чтобы привнести хоть какой-то порядок в финансовый мир, который больше не вписывался в точные записи двойной бухгалтерии. Разумеется, Эллиотт не знал о работе Луи Башелье о случайном блуждании цен на акции, а если бы и знал, то не уделил бы ей ни минуты. Он не желал верить, что цены на акции колеблются случайно, словно пыль, взвешенная в жидкости. Он хотел нечто более похожее на физические законы, которые надежно удерживают планеты на их орбитах. Эллиотт сравнивал себя с Эдмундом Галлеем, который в XVII веке понял, что кажущиеся случайными приходы и уходы комет на самом деле подчинены строгому расписанию. «Человек – такой же природный объект[461], как Солнце и Луна, – писал Эллиотт, – и ритмизованная последовательность его действий также подлежит анализу».

Эллиотт тщательно изучил котировки за семьдесят пять лет, вплоть до минутных изменений, пытаясь найти закономерности во взлетах и падениях. Итогом стала волновая теория Эллиотта, которая постулировала, что фондовый рынок регулируется взаимосвязанным набором циклов – от мельчайших (которые занимают минуты) до большого суперцикла, начавшегося в 1857 году и продолжающегося до сих пор. Чтобы все это помогало инвестору зарабатывать, нужно знать, когда рынок разворачивается вверх или вниз. Ответ дает волновая теория. Эллиотт полагал, что движение рынка определяется предсказуемыми закономерностями восходящих и нисходящих трендов, которые специалисты, посвященные в теорию волн, могут спрогнозировать, исходя из принципа, что отношение между длиной нынешнего и длиной прошлого тренда имеет тенденцию быть золотым сечением 1,618. В этом случае Эллиотт был предшественником Макса Коэна из «Пи», который строчил числа Фибоначчи на биржевых страницах газеты.

Правило 1,618 не было абсолютным; следующая волна может быть длиннее на 61,8 %, потому что в этом случае длина последующего тренда в 1,618 раз больше, чем предыдущего. Или она может быть длиннее на 38,2 %, потому что это 61,8 % от 61,8 %. Тут много места для маневров, а чем больше места для маневров допускает теория, тем проще описывать то, что уже происходило, с уверенным «Я так и думал!». Честно говоря, постороннему человеку трудно точно осознать, что именно Эллиотт предсказывает и не предсказывает. Волновая теория, как и все теории, разработанные людьми, много времени проводящими в одиночестве, изобилует специфической терминологией: «Треть трети – мощная средняя часть в импульсной волне. Прорыв – импульсная волна после завершения треугольника». Не удовлетворившись решением проблем фондового рынка, последние десять лет жизни Эллиотт посвятил написанию обобщающей монографии, труда всей жизни под названием «Закон природы – секрет Вселенной». (Спойлер: это волны.)

Эта теория могла быть всего лишь еще одной из странных разработок, оказавшихся на свалке финансовой истории наряду с теориями Роджера Бэбсона, который считал[462], что фондовым рынком управляют законы движения Ньютона, предсказал великий крах 1929 года, затем – неминуемый[463] конец Депрессии в 1930 году, основал колледж Бэбсона в Массачусетсе и колледж Утопия в Юрике в Канзасе (это географический центр Соединенных Штатов, где, по его мнению, будет безопасно в случае взрыва атомной бомбы), баллотировался в президенты США от Партии запрета в 1940 году и потратил большую часть денег, заработанных на книгах и статьях о бизнесе, на попытки разработать антигравитационный металл.

Но разница в том, что волновая теория Эллиотта по-прежнему дееспособна. Руководство по техническому анализу от инвестиционного банка Merrill Lynch включает о ней целую главу – «Концепция Фибоначчи», где излагаются обычные рекламные россказни о золотом сечении: