Формари (СИ)

Я запустила целый рой светляков, слишком ярко осветивших тёмный, во влажных пятнах каменный свод подвала (зрение я ревностно берегла и всегда устраивала целую иллюминацию, работая с книгами и документами), и достала из шкафа с письменными принадлежностями чистый лабораторный журнал, чтобы записать кое-какие мысли по поводу повторного использования кровавого лотоса после перегонки. Сэр Мартин, кажется, не прочь был немного поболтать в отсутствие напарника, но не стал навязываться явно не расположенному к общению человеку. Посмотрев, как я пишу, он достал откуда-то из недр своего доспеха какую-то книгу, сел на свободный стул, жалобно скрипнувший под весом рослого, мускулистого мужчины и стальных пластин на нём, и как-то слишком быстро для рыцаря Церкви заскользил взглядом по строчкам.

Так мы и сидели в молчании и тишине, нарушаемой лишь скрипом пера, негромким бульканьем и ровным гудением пламени — одна писала, другой читал, а сэра Симона не было что-то уж очень долго. Наконец он вернулся и недовольным тоном сообщил, что они с сэром Мартином должны дождаться, когда я закончу свою работу, после чего сопроводить меня в башню магов. Кажется, рыцарь-лейтенант ещё и потребовала каких-то немыслимых вещей вроде вежливого обращения с магом, потому что сэр Симон глядел всё больше в сторону и ронял каждое слово с таким усилием, будто одновременно волок в гору неподъёмный груз. Я вежливо поблагодарила храмовника за разрешение закончить работу и сообщила, что восстанавливающее практически готово. Пока я заканчиваю с вытяжкой из цветков кровавого лотоса, как раз уже можно будет гасить горелку и оставлять зелье настаиваться до утра. Полчаса, господа храмовники, даже чуть меньше.

А за завтраком вестовой принёс мне письмо. Я распечатала его, поймав на лету выпавший из него ещё какой-то листок:

«Госпожа Стентон, поскольку я не считаю возможным одновременно выражать Вам благодарность за заботу о наших раненых и наказывать Вас за нарушение комендантского часа, будем считать, что эти действия аннулировали друг друга. Однако господин Адан с похвалой отзывается о Ваших алхимических талантах, а хасмалские храмовники уверены в Вашей лояльности. Я вполне доверяю суждениям и мастера Адана, и рыцаря-лейтенанта Флоренса, а потому я думаю, что Вы принесёте гораздо больше пользы Инквизиции, если не будете жёстко связаны рамками внутреннего распорядка. Надеюсь на то, что Вы разумный человек и не станете злоупотреблять моим разрешением.

Максвелл Тревельян»

Я хмыкнула, развернула второй листок и прочла разрешение распоряжаться своим временем по собственному усмотрению, подписанное самим Инквизитором и заверенное его печатью.

— Что там у вас, Элисса? — спросил Линден, до сих пор считавший своим долгом присматривать за «своими» магами, хотя формально мы все теперь подчинялись Инквизитору.

— Разрешение утопиться в котле и вообще не вылезать оттуда в любое время дня и ночи, — усмехнулась я. — Жизнь налаживается.

— Всё-таки вы маньячка, монна, — пробормотал Гленн.

— Да разумеется, — легко отозвалась я, решив не напоминать парню, что он и сам не лучше. — Иначе чего бы я добилась?

Погода портилась: небо хмурилось, ветер был особенно резким и ледяным. Хотелось поскорее пересечь двор, просвистывавшийся насквозь, но перехватив меня на подходе к лазарету, мне поклонился незнакомый гном в глубоком сером капюшоне и с совершенно бандитской мордой, украшенной клеймом обитателя Пыльного города. Быстро ребятки сработали, уважаю.

— Моё почтение, монна Виверна, — сказал он, скалясь в щербатой улыбке. Удивительно, но обратился он ко мне как уроженец Вольной Марки. Подцепил от кого-то из деловых партнёров? Или, не особенно разбираясь в людях, считал меня, прямо-таки выставочную ферелденку, белобрысую и светлоглазую, жительницей Хасмала? — Уделите минуточку внимания посланнику старых друзей, а? А я вам тут письмецо от вашей девочки привёз. Лоренцо его из Соласа приволок, а тут хвать-похвать, вас в Хасмале и нет уже. Ну, ребята и взялись передать, нам нетрудно.

Я невольно быстро глянула по сторонам, но никто из спешащих по утренним делам не обращал на нас внимания, кроме какой-то немолодой женщины, да и та с откровенной завистью смотрела на письмо в руках гнома. Должно быть, тоже ждала какой угодно весточки от родных и наверняка была бы рада не то что бандиту из Пыльного города, а хоть порождению Тьмы, окажи оно ей такую любезность.

— А мессир Лоренцо, значит, не сердится уже на меня? — я протянула руку, и гном, не устраивая никаких представлений в духе «сначала договоримся», спокойно отдал мне письмо. — За то, что я обещала ему яйца поштучно открутить, если с Луизой что-то случится по дороге?

— Да что вы, монна, — гном ухмыльнулся. — Мессир Лоренцо в таком восторге от вас и так сожалеет, что вам пришлось покинуть Хасмал. Такая потеря для парней вроде него! Ну, и для нас тоже, но нам, сами понимаете, проще. Мы тех, кто нам по сердцу, сами понимаете, хоть в Коркари, хоть в Тевинтере найдём.