Форпост в степи

Баркову казалось, что он совершает непростительный грех, омрачая своим взглядом эту прелестную картину, но он был не в силах оторваться от лицезрения спящей красавицы. Он чувствовал, как в его сердце исчезают последние следы неприязни к окружавшим его людям, уступая место удивительной нежности, предчувствию великого счастья и страху перед великими страданиями. К сожалению, эта великолепная девушка, которая попала к нему временно, по велению судьбы, не принадлежала ему. Уже скоро он должен будет с нею расстаться, но…

За окнами загрохотали по мостовой колеса второго экипажа. Следовало поспешить и действовать более решительно. Барков легонько коснулся рукой плеча девушки и тихо, чтобы не испугать ее, сказал:

— Ания, голубушка, просыпайся.

Девушка вздрогнула.

— Ания, пора в дорогу! — прошептал Барков. — Прости, но у нас мало времени…

Она быстро вскочила с кровати.

— О Аллах! — воскликнула она. — А где Архип?

— Он сейчас распиливает в подвале свои цепи. Но уже скоро присоединится к тебе.

Яркая краска залила смуглые щеки Ании, а в глазах засиял луч счастья. Она ничего не сказала и стала оглядываться, стараясь понять, почему в комнате горят свечи, а за окном уже темно.

— Который сейчас час? — спросила она встревоженно.

— Уже далеко за полночь, — ответил Барков. — Жаклин, видимо, переборщила с дозой снотворного, подсыпав порошка в вашу пищу.

— Так вот для чего она ко мне приходила, — догадалась Ания, и по ее прекрасному лицу пробежала тень.

— А теперь экипаж ждет вас на улице. Берите все самое ценное и спускайтесь вниз.

— А Архип? — нахмурилась Ания. — Без него я никуда не поеду!

Видя, что она поступит именно так, как сказала, капитан поспешил успокоить девушку:

— Он, наверное, как раз перепилил обруч на своей шее. Думаю, как только вы соберетесь, он выберется из подвала и будет ждать нас внизу.

Ания принялась собирать необходимые в дороге вещи. Через несколько минут девушка подошла к нему:

— Я готова, Александр Васильевич!

Держась за руку, они спустились вниз. Но Архипа у дверей не оказалось.

— Может быть, он уже в экипаже? — предположил капитан, почувствовав, как задрожала в его руке ладошка девушки.

— Нет, тут я, — прогремел голос казака, выходящего из подвала. — Из хорошего жалеза обруч был на шее моей. Едва осилил.

Они втроем вышли на улицу. Барков помог Ание сесть в карету, поставил в ноги ее вещи и протянул для пожатия руку Архипу.

— Береги ее, казак! — сказал он, кивнув в сторону Ании. — Эта девочка много чего лишилась из–за любви к тебе. Она ханская дочь,

а не служанка, как ты думал! Любимая дочка хана Нурали, повелителя Малой Орды, — пояснил Барков.

— Да… я…

Архип раскрыл рот и, наверное, стоял бы так долго, если бы Барков не подтолкнул его к коляске.

— Давай езжай, время не терпит, — сказал он.

— А куда ехать–то? — едва вымолвил Архип, все еще не вникший в смысл происходящего.

— Это уже решать тебе, — усмехнулся Барков. — Ты же у нас казак вольный и… счастливчик невероятный, — уже не сказал, а только подумал он.

* * *

Карета катилась по вымощенным камнем центральным улицам Оренбурга. Затем тряска кончилась. Оглядываясь, Жаклин видела при ярком свете луны убогие домики. Карета повернулась вправо и теперь огибала кладбище.

Жаклин думала, что уже скоро покинет этот город и останутся о нем лишь неприятные воспоминания. Вдруг в стройное течение ее мыслей ворвался то ли всхлип, то ли стон, то ли плач. Сначала она не обратила на это внимания, но странный звук все же мешал думать, и Жаклин невольно стала прислушиваться. Может быть, необычность крика насторожила ее. А может быть, близость кладбища…

Когда тихий и протяжный звук повторился, Жаклин привстала с сиденья и тронула кучера за плечо:

— Ты слышал?

Кучер испуганно замотал головой — нет, он ничего не слышал — и, подавшись вперед, подстегнул лошадь. Та понесла как–то боком, словно сторонясь кладбища.

А жалобный стон третий раз вонзился в тишину, повис в ней на секунду и растаял, как дымок в ветреном небе. Осталось только какое–то щемящее и тревожное чувство. Что за чертовщина? Вот еще раз. Теперь уже и кучер не мог не слышать.

— Как будто кто–то на кладбище плачет! Откуда это? Давай гони отсюда! — крикнула Жаклин, сердце которой сжалось от ужаса.

Звук, напоминающий стон, прозвучал рядом.

Теряя терпение, Жаклин повысила голос на кучера:

— А ну огрей свою клячу кнутом!

— Я весь дрожу, барыня, — признался охваченный суеверным страхом кучер. Видимо, близость кладбища и странные звуки сильно подействовали на него.

Жаклин решительно отодвинула его и уселась рядом на козлы. Она выхватила у кучера кнут, полоснула лошадь по спине и погнала карету вперед мимо кладбища. Но, на ее беду, с другой стороны дороги тоже было еще одно кладбище, на котором оренбуржцы хоронили самоубийц.

Лошадь отфыркивалась, то и дело задерживала шаг и бежала, повинуясь только ударам кнута. Это еще больше пугало кучера и злило Жаклин. Наконец животное остановилось.

Стон повторился. Он прозвучал так громко, что Жаклин обернулась и уставилась на ковер. И в этот момент ее осенило.