Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Трошю был совершенно прав, предсказывая политические проблемы в случае неудачи атаки Ле-Бурже. Клубы все еще поддерживали то, что Трошю именовал «дадаизмом вооруженной милиции Парижа», приписывая генералитету Трошю провалы в Шампиньи и Ле-Бурже. «Теперь мы пойдем в бой без генералов Трошю, – заявил кто-то, – у нас нет нужды в генералах. Как только мы выйдем на поле битвы, пусть генералы сами о себе позаботятся». Но теперь правительство теряло доверие в военных кругах. Капитуляция, принимая во внимание обстановку в Париже, представлялась просто немыслимой: военные операции должны были быть успешными. А если они таковыми не будут, то не мешает продумать и самые немыслимые варианты, и после Шампиньи даже кое-кто из вполне умеренных членов правительства стал готовить себя к принятию весьма неприятных решений. Поставки хлеба для населения, как подсчитали 15 декабря, продолжатся до 10 января, для армии – на пару недель дольше. Фавр отправился в Венсен, где Трошю подальше от суеты Парижа учредил ставку, чтобы предупредить мэра о том, что правительство национальной обороны не возьмет на себя ответственность за то, чтобы обречь город на голод. Уверенный вид Трошю, его заверения в том, что немцы сами на пределе сил и возможностей, выглядели неубедительно, оба поговорили о том, чтобы подчинить его комиссии генералов, даже если он уйдет в отставку в знак протеста. В то время не было предпринято ничего, но неудачи у Ле-Бурже вынудили правительство принять меры. Фавр поехал в ставку Трошю после сражения, лично убедился в ужасном состоянии войск и по возвращении твердо объявил, что правительство должно взять контроль над проведением военных операций в свои руки.

Однако это не избавило бы от необходимости назначения военного советника, который консультировал бы правительство по военным вопросам и исполнял его распоряжения. Да, но где такого военного найти? Трошю был вполне готов уйти в отставку. Но Дюкро не мог последовать за ним: он теперь открыто считался капитулянтом, и его враждебность к либералам исключала подобное назначение. Винуа оставался наиболее оптимистично настроенным из старших командующих, упрямо утверждая, что ударом достаточно многочисленных сил на важном участке («Где, на каком участке?» – язвительно осведомился Дюкро) можно будет достичь кое-каких успехов, но Винуа считался приверженцем Второй империи, что ставило его вровень с Дюкро. Левые члены правительства не доверяли никому, кроме Трошю: Араго напрямую заявил, что «первым делом он позаботится о том, чтобы кандидат на командную должность торжественно заверил бы всех в преданности идеям республиканцев». Все, что они могли сделать, так это убедить Трошю попытаться «приложить все возможные усилия, позабыв об ортодоксальных военных принципах», и Трошю смог лишь на это ответить, что войска слишком измотаны для дальнейших операций, но он, разумеется, представит план сражения, как только сможет, а затем со всей торжественностью так и поступил.

Больше капитуляций не будет. «Когда в последний час мэр Парижа предложит вам потрясающий вариант, который, вполне возможно, обернется бедствием, но который имеет шанс привести и к неожиданным результатам». Фавра это не убеждало, и в канун Нового года, когда на встрече мэров округов от него потребовали учреждение военного совета с гражданскими членами для надзора за Трошю и за наступательными операциями, которые вот-вот последуют, он неожиданно очутился в союзе с ними против своих собственных коллег.