Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Сопутствуй Гамбетте успех, он оправдал бы его, как успех оправдал негибкость Джорджа Вашингтона, Дантона, Троцкого или, если уж избрать куда более близкую аналогию, Шарля де Голля. Но поражение относит его к категории личностей вроде Гитлера, Наполеона I или короля Швеции Карла XII, беззастенчиво жертвовавших жизнью людей и озлобивших потомков погоней за несбыточными идеалами, не разделяемыми большинством их соратников. В какой момент благородство становится непростительной гордыней? Разве не долг государственного деятеля представлять стремление соотечественников к безопасности, убеждать, но не принуждать их приносить жертвы, благом от которых, если таковое вообще реально, воспользуются лишь грядущие поколения? Невозможно дать ответ на эти вопросы, встававшие и перед Вашингтоном, и перед Джефферсоном, и перед Черчиллем, и перед Гитлером, и перед Гамбеттой и де Голлем. Оценку исторических явлений нельзя представить изолированно, ибо даже самое благое и верное в контексте отвлеченной морали решение способно возыметь катастрофические последствия для страны. Политика как в военное, так и в мирное время есть искусство возможного, и великий государственный деятель, как и великий полководец, усматривает или же сам создает возможности, незаметные глазу других, и с непостижимой остротой обнаруживает и уязвимые места противника, и скрытые источники силы своих народов. Он не действующий вразрез со здравым смыслом герой, который, движимый лишь абстракциями, бросает вызов судьбе, не взвешивая за и против и увлекая за собой целые народы в бездну собственной трагедии.

И все-таки, могла ли быть решена стоявшая перед Гамбеттой задача? Немцы, разумеется, не столь остро ощущали безнадежность борьбы французов в сравнении с огромным напряжением, обусловленным истощением их собственных и без того порядком исчерпавшихся ресурсов, и продержись Мец еще несколько недель, трудно предвидеть, чем бы обернулось это напряжение. Введение в бой 1-й и 2-й армий избавило Мольтке от серьезной дилеммы, и даже этих сил едва хватило на решение массы задач, вставших перед ними вследствие усиливавшегося отпора французов. Для противостояния Луарской армии потребовалась вся 2-я армия в полном составе. И всего три корпуса 1-й армии Мантейфеля обеспечивали нейтрализацию крепостей, все еще перерезавших линии коммуникаций немцев, оборону уязвимого промежутка между Фридрихом Карлом (2-я армия) на Луаре и Вердером (14-й корпус) в верхнем течении Соны, а также разгром сосредоточенных на севере и северо-западе французских войск, представлявших угрозу тылу Маасской армии. Кроме перечисленных активных операций сохранялась необходимость и в операциях скорее пассивного характера: охране растянувшихся армейских коммуникаций в связи с участившимися атаками на них «вольных стрелков», что представлялось возможным лишь с привлечением формирований ландвера из Германии. О царившей в Версале напряженности, вызванной усложнившейся обстановкой, автор уже упоминал на страницах данной книги.

Для снятия угрозы, исходившей от организованных Бурбаки на севере сил, Мольтке в начале ноября направил туда Мантейфеля с двумя корпусами, 1-ми 8-м, и кавалерийской дивизией, в общей сложности свыше 40 000 человек плюс 180 артиллерийских орудий. Следуя на запад через Реймс и Компьень, пруссаки вряд ли встретились бы с серьезными затруднениями при разгроме стоявшей у них на пути сравнительно малочисленной Северной армии (17 000 человек), но 24 ноября при Виллер-Бретоннё, на протянувшемся строго на восток от Амьена уступе, подготовленные Бурбаки войска продемонстрировали стойкость, заставшую немцев врасплох и обернувшуюся для них внушительными потерями – около 1300 человек. Но одного дня боев оказалось достаточно, чтобы разрушить все надежды французов на наступление на Бове и оттеснить их, деморализованных и разгромленных, в поисках укрытия к крепостям Арраса и Лилля. Что касалось Мантейфеля, то он даже не счел необходимым организовать их преследование. Головной болью пруссаков стал и еще один центр, вокруг которого группировались силы сопротивления, – в Руане, и Мольтке приказал покончить с ним сразу же после взятия Амьена. 5 декабря немцы, не встречая сопротивления, заняли Руан, и пытавшиеся сосредоточиться там французские войска отступили в район Гавра. Мольтке рекомендовал нанести мощный удар по этой последней цитадели на северо-западе, но Мантейфель по причине нехватки личного состава не смог выделить на это людей. Силы французов в Аррасе представляли серьезную угрозу его флангу, и к середине декабря их действия вынудили его перебросить 8-й корпус в район Амьена, оставив 1-й корпус усмирять весьма враждебно настроенных к немцам жителей Руана и «вольных стрелков», наводнивших низовья Сены.