Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Правительство оказалось в тяжелом положении. В конце ноября, стало ясно, что оставаться в Бордо на зиму невозможно. Первоначально предполагали отправиться вместе с армией Гиза навстречу Конде.[696] Но сообщение об оформлении союза принцев с гугенотами заставила изменить решение. Силы врагов оказались слишком значительны. К тому же нельзя было отправить против принцев всю армию Гиза, так как положение в Гиени было настолько тревожным, что оставить провинцию без королевских войск представлялось крайне рискованным: основная группа гугенотских грандов начала военные действия именно на юге.[697] Самое же важное заключалось в том, что ехать, в сущности, было уже некуда. Конде был на пороге Гиени: «принц прибыл в эту провинцию и разбойничает в ней со своими грабителями, так как его солдаты заслуживают своими действиями именно это имя...»[698] Королевская же кавалерия была по-прежнему малочисленна, и прибытие подкреплений все еще только ожидалось.[699]

Как раз в ту пору в Бордо прибыло русское посольство Ивана Кондырева и Михаила Неверова. Русские послы были приняты королем и изложили свои цели. Россия предлагала установить дипломатические отношения (что означало бы признание Францией правительства Михаила Федоровича), а также возобновить торговые связи. Кроме того, послы просили оказать дипломатическое воздействие на Польшу и Швецию и запретить французам служить во враждебных Москве армиях: «А нам бы еси великий государь способствовал где будет можно и людем своим против наших ротных людей у польского и свейского королей наймоватись и в наше государство войной ходить не велел».[700]

Обстановка для этого посольства оказалась максимально неблагоприятной. Можно ли было рассчитывать на дипломатическое воздействие на Польшу и Швецию, когда французское правительство была связано внутренней войной? Могло ли оно запретить своим подданным наниматься в шведскую и польскую армию, когда оно было бессильна запретить им сражаться в армии принца Конде против самого короля? Отметим, что в следующем году оно оказалось бессильным запретить французам служить в армии герцога Савойского, т. е. в непосредственной близости от Франции. Поэтому неудивительно, что, приняв для формы все предложения России и заверив послов, что французам будет запрещена служба в шведской и польской армиях, правительство ничего не сделало для осуществления своих обещаний. Оно не могло ничего сделать. Послы не получили даже прощальной аудиенции, так как двор выехал из Бордо на север. Им была дана ответная грамота, где-были прописаны все титулы московского царя; этим французское правительство признало Михаила Федоровича.[701]

Вернемся к оценке положения в декабре 1615 г. Военная обстановка складывалась не в пользу правительства. Но и Конде, несмотря на все успехи, был в затруднительном положении. Поэтому обе стороны изъявили согласие начать мирные переговоры. Попытки наладить переговоры предпринимались и раньше, но правительство ни за что не желало заключать мира с коалицией Конде и гугенотов. Принц же не мог выступать без последних, так как не рассчитывал добиться в одиночку своих целей.[702] Теперь же правительство воспользовалось посредничеством герцога Невера и дало свое согласие на предварительные переговоры о времени, месте и участниках мирной конференции. Только после принятия этого важного решения, оно смогло выехать 17 декабря из Бордо в Пуатье, куда и прибыло в конце месяца.[703]