Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В частных беседах, с глазу на глаз,[737] Конде и другие принцы предъявили королевским уполномоченным свои личные, т. е. самые важные требования. Они были колоссальны. Уже владея северо-восточными провинциями, принцы желали владычествовать также и на западе и в центре. Конде хотел создать себе в Берри настоящий апанаж. Мэн претендовал на губернаторство в Гиени со всеми ее городами. Роган требовал себе губернаторство в Пуату и часть Гиени, Суассон — Нормандию. Вандом желал быть полным господином в Бретани и в Нанте, Лонгвиль — в Пикардии и в Амьене. Сюлли хотел возвращения всех своих должностей, от которых он был отставлен в 1611 г. Бульон мечтал быть полным хозяином всех военных ассигнований (тальона) и главнокомандующим французской армией. Их денежные претензии составляли сумму около 6 миллионов ливров. Каждый требовал себе гарнизонов, содержащихся за государственный счет.[738]

Кроме того, Конде требовал предоставить ему власть в Королевском совете. Налицо законченная программа аристократической реакции: власть в центре (Королевский совет) и на местах (господство в провинциях). Вильруа назвал эти требования «распадением государства».

Перед лицом таких претензий и такой опасности Вильруа применил старый и испытанный метод действий. Он постарался расколоть группу принцев. С Конде и Бульоном велись сугубо секретные переговоры и им было обещано полное удовлетворение их просьб.[739] В результате Конде уже 3 марта обнаружил явное тяготение к миру и взялся сам руководить переговорами, которые пошли без проволочек полным ходом.[740] 7 марта королевские уполномоченные уехали к королю в Тур и повезли с собой полный список как общих, так и личных требований грандов, а также требования гугенотской конференции, возобновившей работу в Ларошели.[741] Пользуясь перерывом, Конде также уехал из Лудена.

В ответ на это все остальные гранды устроили нечто вроде бунта против своего вождя. Справедливо подозревая его и Бульона в сепаратных переговорах с Вильруа, они заявили, что, поскольку истинная военная мощь находится в их руках (войска, города, деньги), Конде должен добиваться удовлетворения всех их претензий. Особенно упорствовал Роган со своей кликой (Рони, Субиз, Сюлли). Их особенно возмущало желание Конде обменять губернаторство в Гиени на Берри, т. е. иметь, как было сказано, совершенно самостоятельный апанаж.[742] Эта демонстрация возымела свое действие. Конде спешно вернулся в Луден и дал своим союзникам твердое обещание действовать совместно.

Тем временем в Туре правительство в полном составе рассматривало положение дел. Требования принцев поставили ребром вопрос о переходе власти в руки феодальной аристократии. Поэтому необходимо было учесть все обстоятельства. Обсуждение продолжалось несколько дней. Один из государственных секретарей, Поншартрен, составил для своих мемуаров сводку этого обсуждения.[743]

У правительства было немало преимуществ. На его стороне были все крупные города, коронные чины. Народ жаждал прекращения смуты. В руках правительства находились переправы через реки. Но за Конде стояло большинство принцев и дворян, а те, которые находились в королевских войсках, были крайне ненадежны. Военный перевес был на стороне принцев.

Кроме того, в городах было неспокойно. Народ тяжело страдал из-за необходимости нести караулы и стражу, от экстраординарных поборов, от разбоя и насилий солдат в пригородах. От городов нельзя было ждать активной помощи. Они сами были «истомлены» и слали правительству жалобы и просьбы о помощи. Крестьянство страдало от разбоя солдатчины и было на грани терпения. Для войны требовались большие средства, которыми правительство не располагало. Все парламенты и другие верховные суды жаждали мира. Мир, как бы он ни был тяжел, все же был для правительства выгоден, если уметь им впоследствии воспользоваться для восстановления своих дел и репутации.

Все эти обстоятельства склоняли королеву и министров к решению заключить мир. Однако это решение ставило их перед необходимостью «удовлетворить два важнейших требования: отдать Амьен Лонгвилю и предоставить Конде право подписи на постановлениях Королевского совета («как это делает канцлер»).[744]