Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В конце сентября в Лудене открылась очередная гугенотская конференция. Уния германских протестантских князей еще ранее пыталась прощупать почву насчет возможной помощи себе со стороны гугенотов; было предложено поставить этот вопрос на конференции.[1154] Кроме того, правительство имело все основания опасаться союза конференции с Яковом I, чья политика в Германии была тесно связана с расчетом на восстание гугенотов во Франции. Яков I был уверен, что гугеноты сумеют создать Людовику XIII такие внутренние затруднения, что Франция будет парализована в своей внешней политике и не сможет активно выступить в защиту императора.[1155] В таком случае стала бы излишней и помощь Англии Фридриху Пфальцскому, которую трудно было оказать в связи с нежеланием Якова разрывать отношения с Испанией. Таким образом, на конференцию возлагали большие надежды как Англия, так и Уния, полагая, что именно поведение гугенотов определит дальнейший ход французской дипломатии в Германии.

При такой поддержке конференция сразу же заняла агрессивную позицию по отношению к правительству. Она составила «предварительный наказ» (avant-cahier), в который вошли наиболее срочные и важные требования (в первую очередь требование отмены эдикта о Беарне), и заявила, что не разойдется, пока не получит полного удовлетворения своих требований. Депутаты от Беарна открыто заявляли, что провинция «скорее отдастся под другое подданство,[1156] чем потерпит осуществление эдикта о возвращении церковных имуществ».[1157] В ответ на эти заявления король предписал соблюдение обычного порядка, т. е. представление ему полного наказа и выбор депутатов, представляющих партию при короле. Конференция отказалась выполнить этот приказ и отправила депутатов к Конде и к Марии Медичи. Эти решительные шаги поддержали не только гранды, но и такие осторожные и лояльные по отношению к правительству лица, как Дюплесси-Морне.[1158] Всем им обстановка казалась вполне благоприятной для того, чтобы пресечь правительственные мероприятия, посягавшие на права и привилегии гугенотского «государства в государстве». Они понимали, что Беарн был лишь началом, а на очереди стояла ликвидация политической мощи гугенотов в целом.

Однако король продолжал настаивать на своем. Тогда конференция постановила не расходиться вплоть до полного удовлетворения своих требований, составила полный наказ и вручила его правительству 20 декабря, одновременно известив его о своем решении.[1159]

В декабре 1619 г. в Париж прибыл посол от императора, граф Фюрстенберг, с поручением просить у Людовика XIII неотложной помощи войсками и деньгами. Положение императора было в ту пору критическим, поэтому подобные посольства были отправлены им повсюду, куда было можно. Фюрстенберг не поскупился на аргументы, долженствовавшие заставить Францию «спасти католическую веру в Германии», но больше всего он напирал на то, что успехи германских протестантов усилят в конечном счете и гугенотов.

Ответ французского правительства на эту просьбу рассматривается во французской историографии следующим образом. Сперва Людовик XIII и французское правительство занимали неопределенную позицию. Затем, выслушав в сочельник пламенную проповедь своего духовника, ратовавшего за поддержание католицизма в Германии, Людовик XIII воспылал религиозными чувствами и пообещал Фюрстенбергу немедленную военную помощь. Тапье назвал это внезапное решение актом «личной политики короля» и сделал из него далеко идущие выводы, считая, что в критический момент Людовик XIII изменил основной политике Франции и дал волю своим религиозным чувствам.[1160]

Однако анализ документов приводит к иному выводу.

Франция противилась тому, чтобы курфюрст Пфальцский стал чешским королем. Это вытекало из общей линии ее дипломатии, стремившейся локализовать чешское восстание и не допустить излишнего (для Франции) усиления протестантов. Французское правительство полагало, что император сможет без посторонней помощи выдержать борьбу с чехами и Унией, ибо последняя без поддержки Англии, Голландии и т. д., т. е. сама по себе, недостаточно сильна для успешной борьбы с Габсбургами и германскими католиками.[1161] Но положение изменялось в случае принятия Фридрихом чешской короны. Тогда в Германии неизбежно должна была начаться всеобщая «сумятица» (meslée), которую, безусловно, поддержали бы иностранные государства.[1162]