Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Король спешно формировал свою армию. Но помимо того, что у него было очень мало кавалерии (она была у грандов),[1181] ему пришлось разделить свои войска на несколько частей. Повсюду нужны были сильные заслоны: в Пикардии (против Лонгвиля и иностранных войск принцев), в Лангедоке (против Монморанси), в Оверни, на шампанской границе, в Париже и т. д.[1182] Поэтому в намеченный поход против грандов король мог взять лишь небольшую армию, и это обстоятельство обнадеживало грандов: они считали себя сильнее короля.

Людовик XIII решил не ждать продвижения принцев к столице; невзирая на слабость своей армии, он 7 июля отправился быстрым маршем в Нормандию, эту «кормилицу Парижа». Правительство было информировано о планах грандов относительно захвата Руана, и поэтому медлить было нельзя. Через три дня король был в Руане. Одно лишь известие об его приближении настолько усилило роялизм горожан (точнее дало ему возможность проявиться в полной мере), что Лонгвиль счел поспешный отъезд единственным для себя выходом. Быстрый поход в Руан не только обезопасил столицу провинции от захвата ее принцами; он сильно укрепил роялизм прочих городов. Горожане Кана перешли к открытой борьбе с засевшим в замке гарнизоном принцев.

Именно этим обстоятельством объясняется быстрый успех в Нормандии небольшой и плохо экипированной королевской армии. Гранды рассчитывали, что Руан, а затем и Кан,[1183] надолго задержат продвижение короля, что даст им время полностью соединить свои силы на берегах Луары. Но они решали без хозяина, т. е. без самих городов, которые в соответствующий момент и сказали свое слово. Необходимо отметить, что при этом все слои горожан выступали как единое целое. Городские народные массы и буржуазия ратовали за мир, а верхи городов и чиновничество король полностью привлек на свою сторону обещанием восстановить полетту. Эта радостная для них весть была сообщена чиновничеству еще задолго до официального о том объявления, последовавшего 31 июля.[1184]

Через несколько дней, когда королевская армия расположилась у Кана, гарнизон замка под давлением горожан взбунтовался против своего коменданта, и крепость досталась королю почти без боя. Еще через два дня все нормандские города прислали королю ключи, а местная знать и дворянство явились с повинной. Менее чем в две недели вся провинция оказалась в руках короля. Этот успех обеспечило поведение городов, в первую очередь Руана и, особенно, Кана. А этим успехом определился и. исход всей войны в целом, т. е. победа правительства.[1185]

Кану были дарованы некоторые привилегии, а отдельным горожанам — дворянское звание. Поощренные примерами Кана и Руана прочие города также послали своих представителей навстречу королю и начали сами изгонять из своих стен приверженцев принцев. 18 июля был занят Алансон. Это произвело сильное впечатление на местное дворянство. Некоторые дворяне вернули в Анжер грамоты и деньги, полученные на набор войск для Марии Медичи.[1186] Следует подчеркнуть, что при осаде Кана король демонстративно одарял деньгами раненых и отличившихся офицеров и раздавал им пенсии.[1187] Поэтому по мере продвижения к юго-западу его армии, в том числе и дворянская кавалерия, все увеличивалась. Это заставило грандов выступить навстречу, чтобы задержать короля. Армия Марии Медичи захватила Лафлеш и попыталась овладеть Маисом, но потерпела неудачу и вынуждена была спешно возвратиться в Анжер. Мане был занят 30 июля королем, который за два дня до того издал декларацию, объявившую грандов государственными изменниками.