Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Этот процесс одворянивания верхних слоев чиновничества был постепенным и длительным и базировался на двух основных явлениях: продажности и наследственности должностей, с одной стороны, и на скупке дворянских земель — с другой. Продажность должностей была мощным основанием, на котором покоилось все чиновничество, от его высших звеньев вплоть до самых низших; благодаря этому облегчался и ускорялся процесс перехода буржуазии в дворянство. Скупка же дворянских земель имела место только в высших и отчасти в средних слоях чиновничества.

Почти с самого своего появления чиновничество распалось на группы соответственно роли в бюрократическом аппарате. Чиновники главных центральных (а с XV в. и провинциальных) органов образовали высший слой (grande robe); за ними следовали советники других королевских судов (moyenne robe). Прочие должности во всех звеньях аппарата занимало мелкое чиновничество (petite robe). Разница между представителями крайних слоев была огромна. Что могло быть общего — в экономическом, социальном и политическом планах — между судейским приставом в глухой провинции или в столичном мелком суде и первым президентом верховного суда всей страны, Парижского парламента? Тем не менее в период, когда протекал процесс одворянивания верхов чиновничества, сложилась и окрепла система продажности и наследственности должностей, объединявшая всех чиновников (что, однако, не ликвидировало указанного ниже классового расслоения в их среде). Поэтому при рассмотрении чиновничества систему продажности должностей следует поставить во главу угла. Она составляла одну из характернейших черт французского абсолютизма. Кроме тою, для изучаемого периода она имела особо важное значение, став в начале XVII в. одним из злободневных вопросов политической жизни Франции.

Уже в XV в. и особенно в XVI в. аппарат, центральный и местный, обнаружил стремление к чрезмерному разбуханию, к увеличению числа должностей сверх реальной потребности. Что же именно сообщало должностям такую привлекательность?

Жалованье чиновников, как правило, было невелико, но всевозможные дополнительные доходы, связанные с отправлением должности (например, épices в судах, т. е. таксированные поборы за оформление любого акта), достигали очень больших сумм и давали высокий процент на вложенные в должность деньги.[154]

Итак, в первую очередь должности являлись выгодной эксплуатацией денежных накоплений. Но не одна эта причина вызывала усиленный и длительный (почти до конца XVII в.) отлив капиталов из торговли и промышленности в эту непроизводительную сферу. Должности, в особенности высшие, ценились за связанные с ними налоговые привилегии. Они давали их владельцам дворянское звание и освобождали от основного прямого налога, — тальи (при условии, что чиновники «жили по-дворянски») и от многих косвенных налогов. Сумма этих налоговых привилегий скоро стала превосходить для крупного чиновничества даже аналогичные привилегии родовитого дворянства. Именно в силу этою чиновничество потеряло в конце XV в. право совмещать владение должностями с торговлей и ремеслом. Факт весьма знаменательный, ибо он означал начало отрыва чиновничества, преимущественно высшего, от родной почвы и переход его на положение привилегированного дворянства. Аноблирование по земле завершило этот процесс.

При Людовике XI продажность и наследственность, фактически широко распространенные, не были признаны официально. Положение изменилось при Франциске I, который в поисках денежных средств учредил в 1523 г. специальный финансовый орган Bureau des parties casuelles[155] («открыл лавочку для продажи нового товара»)[156] и сосредоточил в нем поступления всех поборов с должностей. Были установлены правила продажи и наследования должностей. Передача становилась возможной лишь при условии жизни передающего еще в течение 40 дней после оформления передачи. Эта так называемая «оговорка (clause) о 40 днях» была выгодна для короля, так как при всех случаях неожиданной смерти должности возвращались в казну, которая продавала их сызнова. Казна же продавала и вновь создаваемые должности. Таким образом, король обратил в свою пользу доходы от продажи новых должностей, а введением «оговорки о 40 днях» ограничил возможности передач должностей. Одновременно эти меры означали и легализацию торговли должностными вообще.