Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

«Оговорка о 40 днях» была для чиновников очень стеснительна. Непредвиденные и несчастные случаи оставляли семью без должности, т. е. без соответствующей суммы денег, ухудшали условия владения должностью, уменьшали ее ценность. Чиновничество неуклонно стремилось освободиться от этой «оговорки». Оно находило возможности для этого в постоянной финансовой нужде правительства. Король продавал освобождение от «оговорки» в индивидуальном порядке, но за большую сумму. В итоге этих мероприятий король использовал в финансовом отношении широко распространенную практику продажи и наследственности должностей и в известной мере ущемлял надежность вложенных в должности денег; полное же владение ими он предоставлял в форме специальной королевской «милости», к тому же весьма для него прибыльной. Разумеется, эта мера носила не только финансовый характер, но была и политически важной. «Оговорка» была в руках королей самой действенной мерой, мешавшей чиновникам распоряжаться должностями как фамильным достоянием (patrimoine) совершенно бесконтрольно.

Эта, сравнительно твердая, линия правительства не могла быть выдержана, начиная с середины XVI в., в условиях политического кризиса. Но нельзя видеть в многочисленных уступках последних Валуа только средство пополнить всегда пустующую казну. В обстановке смуты надо было теснее привязать к трону всю армию чиновников. В 1586 г. Генрих III собрался было сделать наследственными без всяких ограничений все должности без исключения, однако за огромную цену (при условии уплаты в казну половины их стоимости). Несмотря на то, что эдикт прошел регистрацию в парламенте и в счетной палате, он не был издан. Шаг этот был слишком опасен для королевской власти и грозил вызвать возмущение многочисленных врагов чиновничества. Отделение высшего, влиятельного чиновничества от буржуазии обострило ее протесты, так как пёред ней закрывались двери в привилегированные корпорации. Это было одной из причин, толкнувших недовольных в Лигу. При помощи своих знатных покровителей они стремились свергнуть чиновников-роялистов и занять их места.[157]

Не менее сильно звучали протесты родовитого дворянства. Они не были еще столь резки, как в начале XVII в., так как в основном дворянство сохраняло за собой в ту пору придворные и военные должности и часть церковных бенефициев, но ему благодаря высоким ценам становились уже вовсе недоступны судебные и финансовые должности, которыми оно отнюдь не пренебрегало.

Понятна поэтому борьба сословий вокруг вопроса о должностях на Генеральных штатах 1560, 1576 и 1588 гг.

В 1580-х годах на местах, явочным порядком, распространилась полная наследственность без всяких ограничений. В обстановке гражданской войны чрезвычайно сократились поступления в казну при оформлении передач. Все это было на руку чиновничеству.

Но у этой медали была и оборотная сторона. Углубление смуты и успехи Лиги ставили чиновников в тяжелое положение. Лигеры-буржуа узурпировали их права, функции и доходы, лигеры-дворяне с особенным удовольствием опустошали их фьефы; изгнания, конфискации имущества, ненависть народных масс — все это обрушивалось на чиновничество и подогревало его роялизм. Старое, коренное чиновничество, особенно высшее, активно стремилось к распаду Лиги и к усилению Генриха IV, занимая одно из ведущих мест среди прочих сторонников короля.[158] Его успехи как нельзя лучше отвечали их чаяниям в этом плане. Но все увеличивавшаяся забота Генриха IV и о пополнении пустой казны и об укреплении своего авторитета скоро пришла в столкновение с процветавшей полной собственностью на должности. Началась своеобразная война. Сперва королевские эдикты просто не выполнялись: верховные суды не желали считаться с требованием соблюдать «оговорку о 40 днях». Но король упорствовал. Особенно серьезно он принялся за ущемление интересов чиновничества после собрания нотаблей в 1596 г. В январе следующего года он предписал неуклонно выполнять «оговорку о 40 днях».

Эти мероприятия означали не только возвращение к прежнему, т. е. более сложному и отяготительному для чиновников, порядку наследования и передачи должностей, но в первую очередь снижение рыночной стоимости должностей, так как любая неустойчивость, колебавшая их надежность, отражалась на ценах. Вложенные в должности деньги обладали вследствие этого способностью увеличиваться или уменьшаться, что вело к спекуляциям и мошенничествам.