Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Политическая программа чиновного дворянства в начале XVII в. в основном совпадала с программой абсолютной монархии. Все слои нового дворянства, как чисто землевладельческие, так и чиновные, были классовой опорой французского абсолютизма, его наиболее надежными пособниками. Свою власть, могущество и богатство они получили, отвоевав их от феодальной аристократии и родовитого дворянства, в результате развития абсолютизма и благодаря ему. Новое дворянство, особенно чиновное, само было порождением эпохи первоначального накопления, эпохи усиленного роста централизации. В нем была воплощена власть и мощь абсолютистского государства. Высшее чиновничество осуществляло все судейские, административные и полицейские функции; прочие звенья бюрократического аппарата были лишь исполнителями его решений.

Парламенты протестовали против попыток феодальной аристократии отвоевать себе обратно политическое господство. Возглавляя широкое движение за внутренний мир и укрепление центральной власти, против возрождения феодальной анархии, они тесно смыкались с торгово-промышленной буржуазией и резко расходились с реакционными кругами — феодальной аристократией и родовитым дворянством. В этом выражалась их прогрессивная роль в абсолютистском государстве. Они были мощным оплотом классового господства этого государства, охранявшего феодальные основы эксплуатации зависимого крестьянства и нарождавшиеся капиталистические формы эксплуатации. Поэтому насущнейшей задачей парламентов было поддержание «спокойствия» в стране, т. е. борьба с народными движениями.

Однако у чиновного дворянства были и некоторые расхождения с абсолютной властью. Эти расхождения намечались уже в XVI в., а в начале XVII в. стали более заметны. Чиновное дворянство имело свои сословные и даже кастовые интересы, которые правительством попирались. Выступая против неугодных ему мер правительства, чиновное дворянство, защищая по сути свои кастовые интересы, должно было в известной мере маскировать их демагогическими лозунгами борьбы за народное благо.

Кастовые интересы чиновничества выражались в твердой собственности на должности и в монополии на исполнительную власть в государстве. Обе стороны дела были теснейшим образом связаны между собой: монопольное владение ключевыми позициями в королевском аппарате обеспечивало и монопольную власть. Почему же крепнущий абсолютизм начинал тяготиться слишком придирчивой опекой своих «верховных судов», так верно, казалось бы, ему служивших?

Объективный ход экономического развития страны вел к усилению в ней буржуазных элементов, к росту капиталистических отношений, требовавших все большей и большей централизации. В XVI в. парламенты были самыми надежными орудиями в борьбе за превращение феодальных княжеств в провинции централизованного государства. Это была первая стадия централизации, которая к началу XVII в. была уже в основном закончена. Следующей, более высокой стадией должно было стать объединение отдельных провинций в единообразное во всех своих частях государство, т. е. унификация экономики и административно-судейско-финансовой системы как результат ликвидации вольностей и привилегий отдельных частей королевства. Эта стадия централизации была осуществлена полностью только в конце XVIII в. буржуазной революцией, но при Ришелье и Людовике XIV было заложено ее основание.

Парламенты были той формой бюрократического аппарата, которая соответствовала первой стадии централизации. Но они плохо годились для последующей стадии как по природе своей власти, покоившейся на собственности на должности, так и по социальной природе своих членов, сраставшихся с феодальным аристократическим землевладением. Став в XVI в. полными хозяевами в провинциях, они хотели остановиться на достигнутом и не двигаться далее. Они боролись с народными восстаниями, с одной стороны, и с феодальной реакцией — с другой, но не для того, чтобы осуществлять дальнейшую централизацию страны, а для сохранения уже достигнутого положения, которое казалось им идеальным. Французская монархия, ограниченная властью парламентов, была в их глазах наисовершенной государственной формой.

Парламенты были ревностными защитниками провинциальных вольностей и налоговых привилегий. Но при Генрихе IV и во время последующей смуты усилия королевской власти были направлены главным образом на укрепление своего положения в центре. Лишь при Ришелье дело дошло и до провинций. Поэтому сопротивление парламентов в начале XVII в. было незначительным и отступало на задний план по сравнению с их положительной ролью в борьбе с феодальной анархией за сильную власть абсолютного монарха. Когда эта цель сказалась достигнутой, разногласия между абсолютизмом и парламентами неизбежно должны были обостриться.