Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Католическая торгово-промышленная буржуазия, хотя в ту пору экономически более слабая,[181] была более тесно связана с развивающимся внутренним рынком и нарождающейся капиталистической промышленностью, а потому и более заинтересована в укреплении абсолютизма. Это обстоятельство было главной причиной, по которой она не переменила религии и до известной поры боролась за политическое единство страны. Однако страшный налоговый гнет, обрушившийся на католическую часть страны в 1580-х годах, подверг и ее роялизм жестокому испытанию. Подобно своим гугенотским собратьям, католическая буржуазия увидела тогда в королевской власти, к которой еще недавно питала почтительный пиетет, олицетворение богопротивной тирании и ринулась в бой с абсолютизмом при тех же условиях и с той же программой, что и гугенотская буржуазия за двадцать лет до того. Движущими силами, на которые она опиралась, были городские восстания 1580-х годов, уздой, которую она накладывала на народные массы, также была религия,[182] союзниками — феодальная знать и родовитое дворянство, а выдвинутая ею политическая программа заключалась в восстановлении муниципальных привилегий, т. е. была как две капли воды схожа с программой гугенотской буржуазии. В силу этого Католическая лига была всего лишь вторым этапом борьбы французской торгово-промышленной буржуазии за муниципальные вольности и качественно ничем не отличалась от первого этапа, воплощенного в гугенотской конфедерации. Все отличия, которые существовали между этими двумя организациями, не затрагивают их существа и не должны заслонять его при оценке всего движения в целом. Характерно и то обстоятельство, что только города придали жизнь и энергию Лиге, сформировавшейся как дворянская партия еще в 1570-х годах, но влачившей до 1580-х годов жалкое существование. Феодальный мятеж католических вельмож и родовитых дворян смог принять устрашающие для королевской власти размеры лишь потому, что снизу его поддерживало мощное народное движение, возглавляемое буржуазией. Аналогичное соотношение сил характерно и для гугенотской партии, которая прочно стала на ноги лишь после слияния дворянского мятежа с конфедерацией городов.

На первых порах и гугенотская и католическая буржуазия — каждая в свое время — могли быть довольны. Плебс и на этот раз сделал все трудное дело. В некоторых городах он непосредственно доставил власть верхушке буржуазии, отняв ее у местного патрициата или королевских чиновников; в других случаях укрепил ее положение, изгнав из города ее соперников. Почувствовав себя прочно в своих родных гнездах, буржуазия смогла в известной степени использовать в своих интересах и дворянский мятеж. Знать и дворянство обоих вероисповеданий вооруженной рукой охраняли завоевания своих союзников-городов. Гугенотская буржуазия смогла воспользоваться этими завоеваниями в большей степени, чем католическая.

Однако дальнейшее обострение классовой борьбы, разгул феодальной анархии и вызванные ею крестьянские восстания, с которыми не могли справиться своими силами ни Лига, ни гугенотская партия, поставили под угрозу экономический базис буржуазии. Экономическая и политическая разруха 1590-х годов, голод, безработица, война с Испанией сократили французскую торговлю и промышленность. Сельское хозяйство пришло в упадок. В этих условиях классовая борьба в городах обратилась своим острием против буржуазии. Не только католическая, но и гугенотская буржуазия оказалась у разбитого корыта. Она рассчитывала уберечь свои накопления от королевского фиска при помощи муниципальных привилегий, но оказалось, что ослабление королевской власти в конечном счете развязало феодальную анархию и мощное антифеодальное движение народных масс. Гугенотская буржуазия на своем кармане испытала также и следствия падения международного престижа Франции. Даже ее единоверцы голландцы, не говоря уже об англичанах и испанцах, стремились использовать ослабление французского правительства, чтобы вытеснить французскую торговлю из прибыльных рынков и вообще подорвать ее положение. Для защиты своих интересов гугенотские города не имели достаточных сил. Их основными конкурентами были не средневековые купеческие республики, а передовые страны: Голландия и Англия.