Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Тяжело страдала и французская внешняя торговля. Воспользовавшись ослаблением французского правительства в малолетство Людовика XIII, Англия и Испания (куда шел основной французский экспорт) явочным порядком нарушили невыгодные для них пункты торговых соглашений, заключенных при Генрихе IV. Особенно больно ударило по интересам французских купцов значительное повышение английских таможенных тарифов, проведенное вопреки англо-французскому договору 1606 г.[187] В то же самое время английские и другие иностранные купцы пользовались во Франции почти полной свободой торговли. Голландцы захватили во Франции в свои руки даже речное судоходство и перевозили на своих судах соль из Бруажа в Нормандию и Пикардию.[188] Ослабление центральной власти приводило также к нарушениям иностранцами запрета вывоза из Франции драгоценных металлов и золотых монет. Курс иностранных монет в стране был неблагоприятен для отечественной торговли, а обилие мелкой неполноценной монеты тяжело отражалось на положении беднейших слоев народа.

Голландцы и англичане вытесняли французских купцов из Леванта. Организованные в крупные торговые компании, обладавшие сильным флотом, они проникли на такие рынки, которые французы издавна привыкли считать своими. Монкретьен с горечью пишет о том, что еще 40 лет назад (т. е. в 1570-х годах) ни в Турции, ни в Северной Африке не было англичан и голландцев, а теперь они желают занять там первое место. Голландцы перехватили французскую торговлю в Сенегале и Гвинее, появились в Канаде, монополизировали ловлю сельдей в северных морях и т. д. и т. п.[189]

Таким образом французская экономика снова оказалась на спаде. Ничто, быть может, так ярко не рисует умаление международного престижа французского правительства в период регентства, как его бессилие в деле защиты отечественной торговли и промышленности. Если даже Генриху IV последовательный протекционизм оказался не по плечу, то для его преемников он был совершенно неосуществим. Своими же собственными силами французская буржуазия не могла бороться с такой образцовой капиталистической страной, какой была Голландия, не могла выдержать конкуренции и с английской торговлей. Она должна была мириться с «обидами», наносимыми ей в Испании, так как Испания продолжала оставаться основным рынком сбыта французских товаров.

Восхищаясь голландскими и английскими порядками, французская буржуазия обращалась к своему правительству с мольбами о протекционистских мерах. Весь трактат Монкретьена является красноречивым воплем торгово-промышленной буржуазии — мольбой о протекционизме, о субсидировании, об организации крупных мануфактур, изготовляющих предметы широкого потребления, о строгом выполнении законов, о помощи короля отечественной буржуазии.

Всего этого можно было ожидать только от крепкой королевской власти. Поэтому в начале XVII в. французская буржуазия была роялистична, а не революционна. Голландию она ставила себе в пример преимущественно в экономическом плане, считая ее скорее преемницей купеческих итальянских республик, чем провозвестницей новых форм политического строя.[190] Она не проводила далеко идущих политических параллелей между Голландией и Францией, ибо учитывала значение и политическую силу дворянства, которого в Голландии почти не было. Поэтому Нидерландская революция оказала на французскую буржуазию сравнительно незначительное влияние, тем более, что те политические уроки, которые французские купцы извлекли из междоусобных войн XVI в., учили их не революции, но роялизму.

Феодальный строй еще соответствовал в целом нуждам молодой буржуазии Франции. Ее связывало с ним множество нитей. Наряду с мануфактурами она владела многими цеховыми мастерскими и приспосабливала цеховые уставы к своим нуждам. Монополии и привилегии, дарованные правительством торговым и промышленным компаниям, облегчали ей капиталистическое накопление; она их очень ценила.

В силу этого политическое мировоззрение французской буржуазии было еще ограничено; она только начала освобождаться от идей средневекового бюргерского сепаратизма.