Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В течение марта же стало вырисовываться более отчетливо и соотношение сил, подтвердившее суждение Вильруа в докладной записке. Важное преимущество правительства состояло в том, что все города остались на его стороне: «королева была очень удовлетворена тем, что парламенты, города и коммуны, не исключая даже тех, где преобладали гугеноты, остались верны своему долгу королю».[343] Такая позиция городов таила для грандов немалые опасности: «принцы могли бы достичь очень многого, если бы не натолкнулись на преграды при переправах через реки[344] и на препятствия со стороны городов, которые твердо держались так называемой королевской партии. В распоряжении принцев находились лишь города, расположенные в их доменах,[345] а также те, где они имели свои гарнизоны; таким образом, им было крайне трудно соединить свои силы… Все города остались под королевским знаменем и добросовестно несли стражу, и в этом и заключалась главная сила короля, потому что без хороших пристанищ (bonnes retraites) и переправ те, кто шатаются по полям, быстро попадают в затруднительное положение».[346] В этот момент особенно ярко сказались результаты политики королевской власти, чинившей грандам всевозможные препятствия в их стараниях заполучить в свои руки укрепленные пункты и обеспечить себе верность комендантов крепостей. Но решающее значение в деле сохранения городов на стороне короля следует приписать весьма активной роли буржуазии и чиновничества. Интересная ситуация создалась в Руане. Город не имел губернатора и королевского наместника,[347] а городская милиция в результате длительного конфликта между парламентом и муниципалитетом была без капитанов. У Конде было немало сторонников в Нормандии, и в самом Руане его эмиссары вели активную пропаганду. Перед лицом такой опасности были на время забыты все распри между парламентом, другими судами и городским советом. Парламентом был организован особый совет, куда вошли президенты судебных палат и других организаций города, «чтобы обеспечить все необходимое для блага короля и сохранения города». Этот совет заправлял всеми делами в городе и провинции и действительно сумел предотвратить попытку грандов захватить Руан.[348] Подобные же попытки, вероятно, предпринимались в марте 1614 г. и по отношению к другим городам, ибо многочисленные данные, которые имеются для апреля, свидетельствуют, что ни один из городов северо-востока Франции, как в захваченных принцами районах, так и в прилегающих провинциях, не ускользнул от их внимания и подвергался в той или иной мере опасности захвата. Но все эти старания потерпели фиаско. Гранды не смогли привлечь города на свою сторону ни силой, ни хитростями.

Однако с родовитым дворянством дело обстояло иначе. Его поведение внушало правительству немало обоснованной тревоги: «Силы грандов были значительны, как потому что они выступили первыми (ведь те, у кого чешутся руки, бегут под первые же развернутые знамена), так и вследствие большого количества сеньеров, согласных с жалобами принца, а каждый из них вел за собой большую свиту как из своих приближенных и подданных, так и из друзей. Вся провинция Берри, а также Солонь вплоть до Бос и шартрской области были вооружены; в особенности сильно было смятение в Берри… потому что большая часть дворянства этого края… села на коней, чтобы следовать больше за принцем, чем за королем (что не мешало им утверждать, что они служат королю и на этот раз). Отсюда движение распространилось и в соседние провинции Пуату и Турень, а затем в Анжу и Мэн. Это пламя незамедлительно перекидывалось из одного места в другое при помощи слухов, твердивших о том, что все это замышляется для реформы государства, облегчения народа и сохранения королю его короны и власти».[349] Этот анализ положения, которым мы обязаны роялистически настроенному современнику, подтверждается и другими свидетельствами. Герцог Вандом, которому удалось убежать из-под ареста в Лувре, захватил в своей провинции Бретани крепость Ансенис (близ Нанта), и к нему стянулась большая часть дворянства, как Бретани, так и Анжу и Мэна.[350] В нижнем Пуату и в Бретани наблюдались скопления дворян и раздача поручений по набору вооруженных сил.[351] В Нормандии дворяне укрепляли свои замки, набирали солдат и платили им деньгами, отобранными от королевских сборщиков тальи.[352] Если так обстояло дело в сравнительно спокойной Нормандии, то легко себе представить, что делалось в Шампани, где были сосредоточены главные силы принцев и куда все время стекались новые группы дворян.[353]