Французская демократическая миссия в Европе и ее конец

С применением жестоких средств насилия, «с помощью террора и с использованием массовой истерии» /Розински,Х., «Германская армия», 1939г.,с.231 – на англ. языке/ режим искусственно поддерживал видимое единство Германии и понимал, что необходимо предотвращать любую возможность восстания. К тому же, национал-социалистическое руководство, как «талантливейший знаток психологии народных масс и примитивных массовых инстинктов», скрупулезно эксплуатировало все человеческие недостатки и держало массы под постоянной угрозой. Только этим объяснялось отсутствие активного сопротивления народа, жаждавшего свободы /Александер,Е., «Миф Гитлера», 1937г., с.28 и след./.

Но уже труднее было найти причину того, почему не наступала экономическая катастрофа. Здесь составлялся подробный расчет ожидавшихся событий: от трудностей, которые национал-социалистическая Германия должна была встретить на международной почве, до экономического краха этой Германии. Кроме того, Германия со своими общими экономическими законами явно стояла на твердой почве; основа ее экономики покоилась не на золоте, а на рабочей силе; регулирование безработицы рассматривалось как источник богатства, а не как нерентабельные издержки. Однако согласно унаследованному учению всё это могло привести к концу любую замкнутую систему финансов и положить конец здоровой экономической и финансовой жизни. Это означало, что в Германии был невозможен никакой продолжительный подъем народа /см. инструктивную статью «М.Шах о политике Рейха», в «Le Temps, 22.01.1939г.»/. Исходя из этой логики, катастрофа уже давно должна была наступить.

К тому же существующие здесь технические сооружения всегда изображались, в конечном счете, полностью непродуктивными, будучи фундаментом нерентабельной индустрии, которая неизменно представлялась как военная промышленность, и чья катастрофа предсказывалась вновь и вновь /Ф.Экар, «Новые стороны экономики воюющей Германии» в «Современной Германии», 1939г., с.96; Р.Лоре, «Аспекты немецкой экономики», в «Le Temps», 23.01.1939г./. Описывалась система возрастающих займов, не отвечавшая доходам государства; налоговое бремя, давно перешедшее за границы возможного; ощутимый недостаток золота и валюты, поскольку Германия разрушила кредитное доверие к себе. Поэтому Рейх в возмещение своих нехваток принуждался к перестройке промышленных технологий, и цена этого процесса возрастала впятеро против стоимости произведенной массы товаров. Ни один народ не смог бы продолжительно переносить такое. Как говорилось, всё это, конечно, было связано, с редкой неспособностью национал-социалистического руководства, которое верило, что «новая экономика могла основываться на принципах, противоречащих опыту других народов» /«Le Temps», 14.01.1939г./.

К тому же руководство уже не в силах было изменить ситуацию и направление своей политики, так как его расходы далеко превышали резервы страны /Р.Лоре, «Le Temps», 23.01.1939г./.

Как тогда следует охарактеризовать в этой экономической ситуации новую Германию, объявлявшую об отсутствии катастрофы, тем более что введенный иностранный бойкот при существовавших предпосылках еще должен быть усилить? Как можно было объяснять после этого сообщения о том, что Третий Рейх, не имея конвертируемой валюты, всё же обнаруживал бесспорные успехи: увеличение продукции, рост налогооблагаемого дохода, устранение безработицы, равновесие в торговле и в средствах платежа? Однако эти факты невозможно было отрицать, как и политические успехи Германии /Х.Лиштенберже, в «Современной Германии», 29.01.1939г./.

Но при этом Германия будто бы несет расходы на свое вооружение в форме, при которой эта лежащая при смерти система не может исполнять свои обязанности. Однако тогда возникает вопрос: устанавливается ли в Германии полный хаос, если страна в действительности готова решать экономические проблемы путем, который до сих пор не удался западным демократиям? Что происходит, если в Германии всё увеличивается производство продукции, продолжается устранение безработицы, а валюта остается стабильной?