Французская демократия

Въ городахъ старый принципъ феодализма удержался и продолжаетъ развиваться, измнивъ лишь форму. Объ этомъ свидтельствуетъ съ одной стороны промышленный и финансовый феодализмъ, такъ хорошо умющій при случа вразумлять средній классъ и пролетаріатъ; съ другой – стремленіе большей части буржуазіи, недовольствуясь своимъ званіемъ чиновниковъ, капиталистовъ, подрядчиковъ и негоціантовъ – присоединять ко всему этому еще званіе крупныхъ поземельныхъ собственниковъ, верховныхъ обладателей почвы. Наконецъ, тоже доказываютъ извстныя коммунистическія тенденціи, нкоторыя плохо опредлившіяся корпоративныя идеи рабочихъ классовъ. Между тмъ крестьяне сосредоточились на одной мысли: все боле и боле упрочивать за собою свободное пользованіе землею. Понятіе о собственности, однимъ словомъ, неодинаково у горожанъ и у поселянъ: отсюда и различіе въ ихъ образ дйствія. Одинъ прежде всего добивается ренты, ищетъ чести обладанія; другой стремится къ независимому труду, желаетъ быть полнымъ господиномъ въ сельскомъ быту. Для перваго собственность есть ленъ, для втораго она все еще аллодъ. Разумется, я употребляю эти выраженія для того только, чтобы ясне выразить мою мысль, вовсе не думая никому навязывать идеи, далеко превосходящія обыкновенныя рутинныя понятія. Въ самомъ дл, не найдется ни одного крестьянина, ни одного буржуа, исключая однихъ юристовъ, которые понимали бы значеніе этихъ терминовъ нашего древняго языка. А между тмъ эти слова, ленъ и аллодъ, выражаютъ два различныхъ права, два разные порядка вещей, два противоположныя стремленія, проявляющіяся въ наше время въ такой же сил, какъ и въ средніе вка, и которыя, по моему мннію, совершенно уничтожить даже невозможно. Теперь, какъ и прежде, мысль крестьянина сосредоточена на аллодіальномъ владніи. Онъ инстинктивно ненавидитъ горожанъ, корпораціи, цехи, мастерства, какъ ненавидлъ прежде помщиковъ–феодаловъ, и первая его забота состоитъ въ томъ, чтобы изгнать пришлыхъ рыночниковъ, по выраженію нашего древняго права. Онъ хочетъ владть землей нераздльно и, при помощи этого владнія, господствовать надъ городами и предписывать имъ свои законы. Эта мысль преобладанія земледлія надъ промышленностью есть та самая мысль, которая положила основаніе владычеству древняго Рима и ршила побду этого земледльческаго народа надъ могущественнйшими коммерческими и промышленными государствами древняго міра. Въ средніе вка она поддерживала феодализмъ, а въ ХVІІІ столтіи была усвоена физіократами, но досел еще неисчерпана. Отсюда глухая борьба, которая уже замечается въ некоторыхъ областяхъ. Одинъ изъ моихъ друзей выразилъ недавно эту мысль приблизительно въ такихъ выраженіяхъ: «мы идемъ къ открытой борьб между городами и селами; крестьяне сдлались богаты; три четверти городскаго населенія находятся въ нужд; первые, привлекаемые приманкою торговли и промышленности, мало по малу овладваютъ городами, между тмъ какъ вторые окончательно раздавлены этой новой конкурренціей и высшей буржуазіей, главная квартира которой – Парижъ».

И такъ одна и та же мысль руководитъ сельскими и городскими работниками. Въ городахъ рабочіе классы стремятся вытснить буржуазію возвышеніемъ заработной платы, ассоціаціями, коалиціями, корпоративными обществами, обществами взаимнаго вспоможествованія; въ селахъ – возвышеніемъ цнъ на работу и жалованья слугамъ, цны на землю, устраненіемъ фермерствъ, дробленіемъ арендныхъ земель на мелкіе участки и упроченіемъ за собой мелкой собственности. И такъ, война эта ведется всюду, но до сихъ поръ, вслдствіе отсутствія основной мысли, организаціи и тактики, не произвела ршительныхъ результатовъ. Люди взаимно тснятъ другъ друга, уничтожаютъ, давятъ; крестьянинъ, сосдъ или фермеръ, поденщикъ или слуга, старается всми силами вредить буржуа собственнику, но ничто не помогаетъ. Все остается по прежнему: классъ работниковъ и классъ собственниковъ, рента и аренда.

Республика 1848 года дала какъ крестьянамъ такъ и городскимъ работникамъ избирательное право. Но между тмъ какъ городскіе работники, по примру буржуазіи, составляютъ оппозицію правительству, вотируя за одно съ нею, поселянинъ, справедливо или нтъ, продолжаетъ считать императора представителемъ аллодіальной системы, восторжествовавшей, благодаря революціи и продаж національныхъ имуществъ. Напротивъ того, въ корол, протектор буржуазіи или глав дворянства, онъ видлъ всегда представителя лена, который его подозрительный взглядъ видитъ теперь въ лиц капиталиста, фабриканта, директора торговыхъ компаній, негоціанта, литератора или судьи. Наполеонъ I понималъ это, и за то, несмотря на свое вроломство, такъ долго пользовался популярностію. Объ этомъ можно судить по тому, что мы видли въ 1830, 1840 и даже въ 1852 г. Почти тоже теперь происходитъ въ Италіи, гд крестьяне сожалютъ объ австрійскомъ правительств, естественномъ враг и противник буржуазіи, и проклинаютъ конституціонное королевство, какъ памятникъ побды ненавистныхъ господъ, maladetti signori.