Французская демократия

И вотъ эту-то истину, горькую для власти, скрытую оппозиціей и неизвстную публик, приходится теперь громко высказать, что я и сдлаю въ немногихъ словахъ.

«Выборы настоящаго и прошлаго годовъ доказываютъ, что 1) императорское правительство по своему значенію не ладитъ ни съ характеромъ, ни съ интересами, стремленіями и нравами буржуазіи; 2) народъ, на который оно могло опереться, видимо отстаетъ отъ него, – пока въ городахъ, а потомъ и по деревнямъ, гд населеніе продолжаетъ подавать еще голосъ въ пользу правительства, но уже въ дух чисто революціонномъ.

Отсюда слдуетъ, что пока рабочіе классы не заявятъ ясно своей мысли и не обратятъ всхъ въ свою вру, до тхъ поръ не устоитъ во Франціи ни одно политическое учрежденіе. Вотъ почему нація находится теперь въ хаотическомъ броженіи, а государство въ шаткомъ состояніи.

Только то и спасаетъ пока страну, что одни не сознаютъ грозящей опасности, другіе отрицаютъ ее, а остальные смются надъ ней.

О, какъ становится больно на сердц, когда подумаешь, что три четверти населенія Франціи – все городское и сельское населеніе и часть мелкой буржуазіи –фатально увлечены уже въ движеніе къ соціальной и экономической реформ, а какъ оглянешься кругомъ, что за идеи, что за политика, что за люди!! А они хотятъ еще руководить толпой, просвщать ее, умрять ее порывы!

Вся опасность настоящаго положенія происходитъ отъ того страшнаго разлада, который царствуетъ въ сред націи. Ничто не соединяетъ ее въ одно цлое: ни императорское правленіе, ни парламентская система, ни идея рабочихъ классовъ, которую такъ мало еще понимаютъ.

Разв правительство, напримръ, можетъ имть притязаніе на выраженіе народной воли – то самое правительство, отъ котораго отрекается теперь буржуазія и городское рабочее населеніе? Подобное притязаніе невозможно уже, тмъ боле, что и сельская демократія въ сущности одушевлена такими же стремленіями, какъ и городская. Если въ деревняхъ и продолжаютъ еще подавать голоса за существующій порядокъ, между тмъ какъ горожане становятся въ хвост буржуазіи, то это происходитъ только по недоразумнію; ни сельскіе, ни городскіе работники не сознаютъ еще, что для достиженія своихъ общихъ цлей они должны прямо заявить свою самостоятельность, чуждаясь всякаго постороннаго интереса и вліянія. Ршится ли правительство объявить лозунгъ поселянина: «вонъ рыночныхъ барышниковъ»? Нтъ, оно не ршится, какъ и буржуазія никогда не заикнется о прав на трудъ…

Но способна ли, въ свою очередь, представлять народъ, выражать смыслъ демократіи или, по крайней мр, волю своихъ избирателей та законная оппозиція, которая состоитъ теперь изъ пятнадцати или шестнадцати депутатовъ съ демократическими замашками и двадцати или двадцати двухъ защитниковъ старыхъ династій? – Посмотримъ.

Прежде всего не слдуетъ забывать, что оппозиція присягала на повиновеніе конституціи и на врность императору, чего не длали избиратели. Кром того, мы видимъ, что въ составъ оппозиціи входятъ элементы разнородные, враждебные и противные; пожалуй, депутаты способны еще выразить боле или мене верно смыслъ прошедшаго и его различныхъ эпохъ, но ни въ какомъ уже случа не могутъ они быть представителями будущаго, которое имъ даже и не грезится во сн. Оппозиція, подобно правительству, глядитъ не впередъ, а назадъ; дальше своего носа она не видитъ ничего; нтъ у нея общей и руководящей мысли, и она положительно неспособна заявить ее; за это можно вполн ручаться. Оппозиція – чему? по поводу чего? Кто отвтитъ на эти вопросы? Вы разсуждаете о государственныхъ расходахъ! Да это счетное дло, дло администраціи, практики; вопросъ, коренной вопросъ не въ такихъ длахъ, а въ принципахъ. Оппозиція шестнадцати не выражаетъ ни одной положительной и основной мысли: ни утвержденія, ни отрицанія, ни возраженія, ни вызова. Вс пренія въ законодательной палат сводятся на одну лишь пустую критику подробностей съ различныхъ точекъ зрнія, по прихоти каждаго депутата; въ сущности, эти пренія – ничто.

Гражданинъ, избранный всеобщей подачей голосовъ, на политическомъ язык называется повреннымъ, а избиратели – доврителями. Но гд тутъ довренность? Ея нтъ, и депутаты не могутъ представить даже бланковой надписи. Какимъ образомъ могутъ они знать, наконецъ, чего хотятъ и ожидаютъ отъ нихъ сами доврители, когда послдніе въ раздор и взаимной вражд лишены самосознанія?..