Французская демократия

Какая жалость видть старыхъ депутатовъ, кандидатовъ въ законодательное собраніе, которые принимали въ 1848 году такое живое участіе въ составленіи указовъ 27 и 28 іюля, уничтожавшихъ свободу печати и право сходокъ; какая жалость видть, какъ эти господа берутъ на себя роль наставниковъ народа, объясняютъ по своему указъ 2 февраля 1852 г., устроиваютъ, по этому поводу, обширный избирательный заговоръ по всей имперіи и, въ заключеніе всего, когда правительство требуетъ отъ нихъ отчета въ поступкахъ, когда оно указываетъ имъ на букву закона, на статью 291 свода уголовныхъ постановленій, на законъ 10 апрля 1834 г. и на указъ 28 іюля 1848 г., когда оно публикуетъ всю ихъ любопытную переписку, – что они длаютъ? Вмсто того, чтобы искренно сознаться въ нарушеніи законовъ и объявить прямо, что законная обязанность ихъ была несовмстна съ настоящимъ правомъ и потому имъ пришлось пожертвовать ею во имя истины, – вмсто всего этого, они говорятъ о своей благонамренности и пускаются на самую пошлую софистику. Да, врядъ ли современная Демократія видала что нибудь жалостне и унизительне оправданія «тринадцати» передъ судомъ исправительной полиціи. Этотъ процессъ доказалъ, какъ лицемрна и вроломна Оппозиція, которая, желая поддержать свою гнусную систему единства на счетъ собственнаго достоинства, обманываетъ народъ и притворяется жертвой полицейскаго насилія, будто наше законодательство и вся наша исторія не выражаютъ той истины, что государственная централизація несовмстна съ правомъ сходокъ и не можетъ терпть его!

Свобода собраній и ассоціацій при такой политической систем, какъ наша, гд по необходимости вещей кипитъ злоба и ненависть противъ правительства, гд разгарается столько честолюбія, гд дйствуетъ и борется столько партій и кружковъ – да мыслимо ли это?! Взгляните же, наконецъ, что происходитъ ежедневно даже въ самыхъ невинныхъ сборищахъ, дозволенныхъ правительствомъ. И тамъ во всемъ стараются сдлать намекъ на произволъ власти, во всемъ хотятъ опошлить ее и возбудить къ ней презрніе; чмъ зле, остре и ядовите насмшки надъ нею и чмъ больше она бсится, тмъ безпощадне обвиняютъ ее въ деспотизм. Правительство находится въ такомъ положеніи, что не можетъ надяться на правый судъ: вс его оправданія признаются лживыми, никто его не уважаетъ и не слушаетъ; словамъ его нтъ вры, дламъ его нтъ извиненія; съ нимъ поступаютъ такъ же безжалостно, какъ съ писателемъ, который замаралъ и потерялъ свою репутацію. Что же остается длать правительству въ такихъ отчаянныхъ обстоятельствахъ? Лучше всего – пусть оно завязываетъ ршительный бой съ обществомъ, съ которымъ не можетъ ужиться, и, напрягая вс свои силы, умираетъ, по крайней мр, смертью настоящаго бойца.

Приводятъ намъ въ примръ Англію, мало того – Бельгію; говорить о Соединенныхъ Штатахъ, впрочемъ, не ршаются. «Съумли же, право, англичане согласить свою свободу съ правительствомъ: отчего не сдлать того же и намъ?» Такъ разсуждаютъ наши умники.

Кто споритъ! Разумется, мы не хуже англичанъ способны пользоваться выгодами свободы и правительства. Но дло въ томъ, что мы должны для этого измнить систему централизаціи и экономическій порядокъ; безъ этого условія – нтъ намъ спасенія.

Англія совсмъ не такъ сильно централизована, какъ Франція.

Общественная экономія Англіи отличается отъ нашей. Если ея торговля и промышленность такъ же несолидарны, какъ и наши, за то поземельная собственность учреждена на совершенно иныхъ началахъ: въ Англіи существуетъ вассальная система, а у насъ право злоупотребленія, jus utendi et abutendi.

Въ Англіи не водится трехъ династическихъ партій и одной республиканской, которыя бы враждовали между собою: тамъ вс признаютъ царствующій гановерскій домъ и королеву Викторію.

Англійское общество вовсе не демократическое: оно держится феодальныхъ обычаевъ и состоитъ изъ аристократовъ–землевладльцевъ и аристократовъ–капиталистовъ.

Англія врна, наконецъ, своей государственной религіи и терпитъ католическую вру только потому, что не считаетъ ее опасною.

И такъ, пока власть будетъ уравновшена въ Англіи подобнымъ образомъ; пока ни монархія, ни аристократія, ни буржуазія, ни церковь не будутъ запуганы, до тхъ поръ ограниченную свободу англичанъ не станетъ нарушать ихъ правительство. Но съ того же самаго дня, когда народная масса станетъ пользоваться всми политическими правами и объявитъ войну аристократіи поземельной и промышленной; когда подкопаются подъ королевскій тронъ и будутъ поговаривать о низверженіи династіи; когда англиканское духовенство испугается развитія папизма и когда, наконецъ, революціонный духъ нагонитъ страхъ и вызоветъ реакцію и централизацію, – тогда можно надяться, что англійское правительство не задумается употребить въ дло арсеналъ старыхъ законовъ, которые оставляетъ въ бездйствіи до боле удобной поры. Съ того же самаго дня, когда начнется для Англіи новый порядокъ, обнаружится во всемъ своемъ блеск роковая несовмстность свободы съ правительствомъ.