Французская демократия

Что такое буржуазія съ 89 года? Каково ея значеніе, ея существованіе, какова ея общественная роль? Каковы т интересы, которыхъ представительницею она служитъ? Что кроется въ глубин этой двусмысленной, полу–либеральной, полуфеодальной, совсти? Въ то самое время, когда бдное, невжественное рабочее сословіе, лишенное вліянія и кредита, выдвигается впередъ, выясняетъ свое положеніе, заговариваетъ о своей эмансипаціи, о своемъ будущемъ, о перестройк общественныхъ отношеній, которая должна измнить его теперешнее положеніе и освободить рабочихъ всего міра, – въ то самое время богатой буржуазіи, которая обладаетъ собственностью, знаніями и могуществомъ, ршительно нечего сказать о самой себ; съ тхъ поръ какъ она вышла изъ своей прежней сферы, она какъ будто лишилась будущности и исторической судьбы; она потеряла и мысль, и волю. Бросаясь изъ революціонерства въ консерватизмъ, отъ республиканскихъ идей въ легитимизмъ, доктринерство и умренность, влюбляясь на минуту въ представительныя формы парламентаризма, чтобы вслдъ за тмъ потерять даже самую способность понимать ихъ, не зная какой системы держаться, какое правленіе предпочитать, держась за власть только ради выгодъ, только изъ страха неизвстности и для сохраненія своихъ привиллегій, отыскивая въ общественныхъ обязанностяхъ только новое поле и новыя средства для эксплуатаціи, жадно добиваясь отличій и денегъ, презирая пролетаріатъ гораздо сильне, чмъ дворянство когда-либо презирало среднее сословіе, – буржуазія потеряла всякій опредленный характеръ; она не составляетъ по прежнему сословія, сильнаго численностью, трудомъ и дарованіями, мыслью и волею, сословія, которое производитъ и размышляетъ, повелваетъ и управляетъ; она превратилась въ сбродъ, въ меньшинство, которое занимается торгашествомъ и биржевыми спекуляціями.

Въ послдніе 16 лтъ она какъ будто приходитъ въ себя и начинаетъ опоминаться; ей хотлось бы снова заявить себя, захватить прежнее вліяніе. Но для этого нужна энергія совсти, сила мысли, пламенность сердца, a вмсто этого на лицо оказывается только холодъ смерти и безсиліе старости. Надо замтить еще вотъ что: кому современная буржуазія обязана этимъ усиліемъ надъ собою, этими заявленіями безсодержательнаго либерализма, этимъ ложнымъ возрожденіемъ, въ которое Законная Оппозиція, быть можетъ, заставила бы врить, еслибы его коренной недостатокъ не былъ слишкомъ хорошо извстенъ? Къ кому отнести этотъ проблескъ разума и нравственнаго чувства, которому однако не удастся освтить и оживить міръ буржуазіи? Всмъ этимъ буржуазія обязана единственно проявленіямъ того юнаго сознанія, которое отрицаетъ новйшій феодализмъ; утвержденію того чернорабочаго сословія, которое ршительно беретъ верхъ надъ старымъ патронатствомъ; требованіямъ тхъ самыхъ рабочихъ, которымъ тупоумные политики отказываютъ въ правахъ, принимая въ тоже время изъ ихъ же рукъ свое политическое полномочіе!..

Извстно ли это буржуазіи или нтъ, все равно – роль ея кончена; она не можетъ идти далеко и не въ состояніи возродиться. Но пусть она съ миромъ испуститъ духъ! Возвышеніе рабочаго класса не поведетъ за собою устраненія буржуазіи: рабочій классъ не замнитъ буржуазію въ ея политическомъ преобладаніи, привиллегіяхъ, собственности и правахъ, и буржуазія не станетъ на мсто рабочаго класса. Теперешнее, весьма ясно обозначившееся различіе между обоими классами, – рабочимъ классомъ и буржуазіею – не боле, какъ простой революціонный случай. Оба класса должны слиться и поглотить другъ друга въ высшемъ сознаніи; а днемъ этого окончательнаго сліянія будетъ тотъ день, когда рабочее сословіе, составляя большинство, получитъ власть и, вдохновленное новымъ правомъ и формулами науки, провозгласитъ общественную и экономическую реформу. Народности, которыя долго жили только однимъ антагонизмомъ, должны основать отнын на новыхъ данныхъ свою политическую жизнь и независимость.

ГЛАВА III.

Выясненіе рабочей идеи. – 1. Система Люксанбурская.

Утверждая свое право и освобождая свою силу, рабочая демократія должна непремнно стремиться къ тому, чтобы не только выразить свою идею, но и опредленно выяснить кодексъ своихъ ученій; такимъ образомъ она покажетъ міру, что то сословіе, которому неотъемлемо принадлежатъ право и власть, пріобрло себ и знаніе путемъ разумной и прогрессивной практики. Вотъ та цль, которую я себ задалъ въ этомъ сочиненіи. Отдавая свой предварительный трудъ на обсужденіе демократическаго мннія, – я хотлъ теперь же дать эманципаціи рабочаго класса высокую санкцію науки: длаю я это не потому, чтобы думалъ навязывать кому бы то ни было свои мннія; но я убжденъ, что, хотя наука, особенно та, которая иметъ дло съ обдуманными дйствіями и самопроизвольными проявленіями массъ, и не поддается импровизаціямъ, ей тмъ не мене необходимы постоянно возобновляемыя синтетическія обозрнія, не вредящія своимъ личнымъ характеромъ никакимъ принципамъ, ничьимъ интересамъ.