Французская демократия

Еслибы при подобныхъ сдлкахъ пришлось отдавать чему нибудь предпочтеніе, оно не досталось бы тмъ блестящимъ, пріятнымъ, хорошо вознагражденнымъ обязанностямъ, которыя нравятся всмъ; оно выпало бы на долю тхъ тяжелыхъ работъ, которыя оскорбляютъ нашу деликатность и возмущаютъ наше самолюбіе. Положимъ, богачу взбредетъ на умъ нанять меня въ лакеи: «Глупыхъ ремеслъ не существуетъ, скажу я себ; есть только глупые люди. Попеченія, которыя оказываются личности, стоятъ выше полезнаго труда; это подвиги милосердія, которые ставятъ оказывающаго ихъ выше того, кто ихъ принимаетъ. Я вовсе не желаю унижаться и потому поставлю слдующія условія моей службы: пусть тотъ, кто желаетъ имть меня лакеемъ, платитъ мн изъ своего дохода 50 % на 100. Иначе, мы выйдемъ изъ предловъ братства, равенства, взаимности: скажу даже больше – мы выйдемъ изъ предловъ справедливости и нравственности; мы перестанемъ быть демократами и превратимся въ общество аристократовъ и халуевъ».

Но, возразите вы мн, неправда, будто одна служба равняется другой, будто одна услуга оплачиваетъ другую, будто рабочій день одного равняется по цн рабочему дню другаго. Противъ этого протестуетъ всеобщее сознаніе; оно говоритъ, что при такомъ управленіи ваша взаимность была бы вопіющею несправедливостью. Стало быть, волей или неволей, придется сообразоваться съ закономъ предложенія и спроса и ограничиться смягченіемъ его ложныхъ и дикихъ сторонъ образованіемъ и филантропіею.

Признаюсь, для меня такое разсужденіе все равно, что еслибы мн стали доказывать, что промышленники, должностныя лица, ученые, негоціанты, работники, крестьяне – словомъ, вс работающіе, производящіе, трудящіеся люди – животныя разныхъ породъ и видовъ, которыхъ нтъ возможности сравнивать между собою. Можно ли сравнивать достоинство вьючной скотины съ достоинствомъ человка; можно ли мрить на одинъ аршинъ порабощеніе перваго и благородныя, свободныя дйствія втораго?… Вотъ какъ разсуждаютъ теоретики неравенства. На ихъ взглядъ разстояніе между двумя людьми можетъ быть больше, чмъ между человкомъ и лошадью. На этомъ основаніи они умозаключаютъ, что не только произведенія человческаго труда составляютъ величины несоизмримыя; но, не смотря на все, что было писано по этому поводу, они утверждаютъ, что и самые люди неравнаго достоинства и, слдовательно, не могутъ пользоваться равными правами, и потому все, что длается для уравненія ихъ, разрушается самою сущностью вещей. Въ этомъ-то неравенств личностей, говорятъ они, и заключается принципъ неравенства положеній, сословій и состояній.

Кто ненавидитъ истину изъ за сословныхъ интересовъ или изъ за привязанности къ систем, тому легко отдлываться фразами. Отыскивая философію исторіи, Паскаль представлялъ себ человчество единою, безсмертною личностью, которая собираетъ въ себ вс знанія и постепенно осуществляетъ вс идеи человческаго прогресса. Вотъ какъ Паскаль представлялъ себ единство и тождество нашего рода; отъ этого тождества онъ восходилъ къ самымъ высокимъ мыслямъ о развитіи цивилизаціи, о вліяніи Провиднія, о солидарности государствъ и расъ. Тотъ же образъ пониманія приложимъ и къ политической экономіи. Надо смотрть на общество какъ на великана съ тысячью рукъ, который занимается всми промышленностями и производитъ одновременно вс богатства. Онъ одушевленъ однимъ сознаніемъ, одною мыслью и волею, и въ тсной связи его трудовъ проявляется единство и тождество его личности. Чтобы онъ ни предпринялъ – онъ всегда останется вренъ себ, всегда сохранитъ величавость и достоинство, какъ въ мельчайшихъ подробностяхъ, такъ и въ самыхъ удивительныхъ комбинаціяхъ. Во всхъ обстоятельствахъ своей жизни это чудное существо остается неизмннымъ, и можно сказать, что всякое его дйствіе, всякое движеніе уравновшивается другимъ.

Но вы продолжаете настаивать и говорите: еслибы даже вс личности, составляющія общество, обладали одинаковою степенью нравственнаго достоинства, люди все-таки не были бы равны между собою по способностямъ, – а этого довольно, чтобы разрушить демократію и ея законы, подъ которые хотятъ насъ подвести.

Личности, которыя являются органами общества, неравны между собою по способностямъ, но равны по нравственному достоинству – это несомннно. Изъ этого слдуетъ, что при этомъ изслдованіи надо оставить въ сторон все, что длаетъ насъ равными, и стараться только, по мр силъ, измрить наши неравенства.