Французская демократия

Середины нтъ: община должна имть въ рукахъ власть или быть подвластною. – Все или ничего! Говорите о ней, что хотите; но съ той минуты, когда она должна будетъ отказаться отъ своего права и принять чужой, вншній законъ, когда большая группа, часть которой она составляетъ, будетъ объявлена чмъ-то высшимъ, а не выраженіемъ федеральныхъ отношеній, – рано или поздно возникнетъ между ними неизбжное противорчіе и произойдетъ столкновеніе. Но какъ скоро выйдетъ столкновеніе, центральная власть, во имя логики и силы, должна непремнно одолть, и безъ всякихъ споровъ, безъ всякаго суда, безъ компромиссовъ, потому что борьба между высшимъ и низшимъ немыслима – это скандалъ. Такимъ образомъ, мы всегда придемъ, посл боле или мене долгаго волненія, къ отрицанію общиннаго духа, ко всепоглощенію центромъ, къ самодержавію. Слдовательно, идея ограниченія государства группами тамъ, гд господствуетъ принципъ подчиненности и централизаціи самихъ группъ, есть непослдовательность, чтобы не сказать – противорчіе. Государственная власть иметъ только одинъ предлъ, который она сама себ добровольно ставитъ, предоставляя общинной и личной иниціатив кое-что, о чемъ она, до поры до времени, не заботится. Но придетъ время, когда она будетъ считать своею обязанностью вернуть себ эти вещи, отъ которыхъ сначала отказалась, и это время, рано или поздно, наступитъ, потому что развитіе государства безконечно, и его оправдаетъ не только судъ, но и логика.

Если вы либералъ и ршаетесь говорить объ ограниченіи государства, которому оставляется верховность власти, – то укажите предлъ свободы личной, корпоративной, областной, соціальной, предлъ свободы вообще? Такъ какъ вы считаете себя философомъ, то объясните, что такое свобода ограниченная, подавленная, свобода подъ надзоромъ, свобода, которую садятъ на цпь, привязываютъ къ столбу и говорятъ: твое мсто здсь, и дальше ты не пойдешь!…

Все сказанное подтверждается фактами. Въ теченіе тридцати шести лтъ парламентскаго порядка, слдовавшихъ за паденіемъ первой имперіи, городская и департаментская свобода постепенно и постоянно исчезала, и правительства даже не трудились нападать на нее. Дло шло само собою, въ силу самой сущности принципа единства. Наконецъ, посл цлаго ряда насильственныхъ захватовъ, входить въ подробности которыхъ я считаю лишнимъ, община окончательно подчинилась государству, по закону 5 мая 1855 г., который предоставилъ императору или префектамъ право назначать меровъ и ихъ помощниковъ. Такимъ образомъ, законъ 5 мая 1855 г. поставилъ общину въ положеніе, на которое ей указывала логика единства, начиная съ 1789, 1793 и 1795 г. г., то есть въ положеніе простой слуги центральной власти.

Я говорю, что этотъ результатъ былъ неизбженъ, что на этотъ фактъ нельзя смотрть иначе, какъ на продуктъ самого общества, идущаго по пути монархіи и единства; что совершенное въ 1855 г. императорскимъ правительствомъ было подготовлено обстоятельствами, было задумано его предшественниками, и что обращать этотъ необходимый выводъ въ орудіе оппозиціи, объявляя себя въ то же время сторонникомъ единства, – значитъ одно изъ двухъ: или невжество, или недобросовстность. Общинный порядокъ, какъ онъ существовалъ при Людовик Филипп, представлялъ, по отношенію къ префектур, двойственное правленіе, власть во власти, imperium in imperio, чтобы не сказать, что на оборотъ, префектура представляла лишнее повтореніе власти по отношенію къ провинціи и общин, что впрочемъ въ сущности одно и тоже.

Издавая законъ 5 мая 1855 г., правительство Наполеона III только привело, слдовательно, въ исполненіе то, на что ему указывала исторія, осуществило свое право и, смю сказать, выполнило свое императорское полномочіе. Таково монархическое, унитарное и централизаторское назначеніе Франціи, и не полу–династической, конституціонной, буржуазной, унитарной и, какъ слдуетъ, присяжной оппозиціи приходится колоть имъ глаза правительству.

II. Парижъ, столица и муниципія. Что касается Парижа и Ліона, муниципальные совты которыхъ назначаются императоромъ, то есть обращены въ коммиссіи, между тмъ какъ везд въ другихъ мстахъ граждане сами принимаютъ участіе въ администраціи избраніемъ своихъ совтовъ, то за это еще несправедливе обвинять правительство. На оба главные города имперіи смотрятъ, не скажу – по ихъ заслугамъ, потому что это можно было бы принять за злую иронію, но сообразно ихъ достоинству. Парижъ не можетъ пользоваться въ одно и тоже время и блескомъ столицы, и самоуправленіемъ, впрочемъ весьма, ограниченнымъ, какое представляютъ свободно избранные городскіе совты. Эти дв вещи несовмстны: нужно выбирать что нибудь одно.