Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Что касается кулинарных традиций, то французы отмечают скудость питания египтян{646}, хотя, пишет Брикар, несмотря на это, они все равно практически не болеют и долго живут. Кордье, описывая обед у старосты одного из поселений в Дельте, отмечает, что все искусство местной кулинарии сводится к приготовлению блюда из «смеси мяса, овощей и коринфского винограда, поверх которой живописно разложены ломти баранины. Это их любимое блюдо. Самая большая похвала, которую можно ему сделать, это сказать, что оно неплохое»{647}. Детрое называет обычай приема пищи в Египте «грязным», поскольку люди не знают вилок и едят руками{648}. Виван Денон также сообщает, что на египетском столе нет привычных европейцам приборов и салфеток, но, хотя «у этой трапезы отсутствует привычность и элегантность, которая возбуждает аппетит, мы можем восхищаться ее изобилием, гостеприимством и умеренностью приглашенных за стол»{649}.

Участники экспедиции подмечают, что мусульмане не пьют вина. Буае пишет родителям: «Мы живем здесь под законом Магомета, который запрещает вино, но дозволяет воду в изобилии»{650}, Деженет в письме жене отмечает, что египтяне «почти ничего не пьют, кроме воды»{651}. Бернуае уточняет, что все алкогольные напитки под запретом, но египтяне употребляют много кофе и сиропа из фиников{652}. Моран сообщает, что шейхи Даманхура, встречавшие генерала Дезе, предложили ему молоко и фрукты, ибо вино у них не принято{653}. Дама же рассказывает, что когда Клебер позвал к себе на ужин членов дивана, то «чтобы не нарушать их обычаев и предоставить им полную свободу, для них сервировали отдельный стол, за который допускались только турки [мусульмане]», что вызвало одобрение одного из шейхов, «религиозного блюстителя закона Пророка», не желавшего сидеть за столом, на котором есть вино{654}. Для французов отсутствие алкоголя было не только непривычно, но и труднопереносимо. Так, А. Савари, адъютант генерала Дезе, писал из Каира своим товарищам в Александрию: «Вся армия мучается диареей из-за того, что пьет [местную] воду. Ради Бога, привезите вино, водку и ром»{655}, причем повторяет эту просьбу в письме несколько раз.

Необычна была для французов и музыкальная культура местных жителей. Вийер дю Терраж описывает «странные» песни и танцы египтян на празднике в честь дня рождения пророка Мухаммада{656}; Брикар пишет, что рождения, похороны и свадьбы сопровождаются танцами, которые представляют из себя «кривляния» и «непристойные движения»{657}; Детрое называет звуки, издаваемые арабскими музыкальными инструментами (тамбурином, цимбалами) «неприятными», равно как и танцы под эту музыку{658}; Виван Денон также считает, что местная музыка представляет собой какофонию, а танцы, у которых отсутствует (в отличие от европейских) веселье и радость, описывает как отталкивающе сладострастные{659}.

Отдельной темой в источниках личного происхождения является тема женщин и семьи. Жоффруа Сент-Илер описывает, как французы были удивлены тем почтением, которое младшие оказывают старшим. По его словам, когда на обеде у одного из шейхов французы пригласили внука хозяина сесть за стол, тот «покраснел так, словно мы ему предложили совершить преступление», а его отец объяснил, что внук «никогда не решится сесть в присутствии сидящего деда, и тем более есть перед ним, поскольку глубокое почтение к деду для него закон»{660}. Более того, как удивленно отмечает Сент-Илер, и сам отец мальчика, уважаемый и богатый земледелец, отказался сесть в присутствии шейха по тем же соображениям и проявляя такое же благоговение по отношению к своему отцу. Бернуае также отмечает, что египетская семья очень патриархальна: «Я должен уточнить... что в этой стране отцы имеют абсолютную власть над своими детьми, так, что они сочетают их браком, не заботясь об их вкусах или привязанностях. Таким образом, большая часть супругов не знакомы до свадебного торжества»{661}. Французы хорошо знали, что мусульмане могут иметь несколько жен, но с числом и статусом таковых путались. Деженет пишет, что у мужчины может быть четыре законные жены, помимо наложниц{662}. Брикар утверждает, что законная жена может быть только одна, но наряду с ней могут быть и другие, как он называет их, «любовницы в доме», в таком количестве, какое позволяют средства мужа - вплоть до двадцати. Бернуае пишет просто о «множестве жен», которых может взять себе мусульманин при условии, что сумеет их содержать{663}, а также, что мусульманки, как правило, не выходят замуж за людей другой религии, поскольку в таком случае, «согласно принципам Магомета и законам этой страны, она будет проклята в том мире и лишится головы в этом»{664}. Франсуа тоже упоминает об этом: «Закон Магомета таков, что всех мусульманок, уличенных в сожительстве с неверными, помещают в мешок, сшитый из двух кусков кожи, и бросают в Нил»{665}.