Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Многие участники экспедиции подчеркивают строгость нравов мусульман по отношению к женщинам. Брикар утверждает: «Их нравы крайне жестоки: женщина, уличенная в измене спутнику жизни, приговаривается к смерти»{666}. Моран приводит как в своих письмах, так и в дневнике историю о «чудовищном наказании», которому подвергли женщину за адюльтер: ее вместе с ребенком, рожденным от этой связи, изгнали из деревни без средств к существованию. Французы, по словам генерала, встретив ее, изможденную и еле передвигавшую ноги, наоборот, проявили жалость, напоив и накормив несчастную{667}. По свидетельству Клебера, европейским женщинам, прибывшим с армией, тоже несколько раз приходилось сталкиваться с нетерпимостью местных жителей, бросавших им вслед камни или оскорбления. Однако, по словам генерала, со временем местные жители стали вести себя по отношению к европейским женщинам более уважительно{668}. Впрочем, как уже отмечалось, поведение европейских женщин в Египте и их внешний вид вызывали отторжение у местного населения и считались неприличными{669}.

Тем не менее строгие запреты не мешали многочисленным любовным интригам французов с местными женщинами, как христианками, так и мусульманками. Об этом упоминается у Догеро{670}, у Клебера{671} и особенно часто у Бернуае{672}, который также подробно пишет и про местных проституток. Что же до критериев красоты, то капитан Франсуа отмечал, что «у восточных людей» красивыми считаются белые полные женщины. По его словам, у «турок» даже есть поговорка: «Белые женщины - для глаз, египтянки - для удовольствий»{673}.

Французы отмечают не только суровость египтян по отношению к женщинам, но и жестокость других местных обычаев. Как подчеркивает Догеро, после второго восстания в Каире горожане, принявшие участие в нем, очень боялись мести со стороны французов, «которая, согласно нравам Востока, должна была быть ужасной»{674}. Франсуа пишет о традиции кровной мести, которую называет «священной» для мусульман, поскольку «их Пророк ее предписывает в Коране»{675}. По его словам, этот обычай состоит в том, что родители убийцы платят родителям убитого определенную сумму денег, после чего последние прекращают всякое преследование убийцы. По словам Франсуа, Мену, став главнокомандующим, решил упразднить эту практику как противоречившую «законам божественным и человеческим», однако эта мера имела обратный эффект: египтяне, которые отныне не могли договориться о выкупе убийцы, стали мстить и убивать в ответ. Примечательно, что Франсуа выступает против упразднения этого, казалось бы, с европейской точки зрения варварского обычая, хотя и считает его предрассудком: «Опасно слишком резко искоренять предубеждения народа, над которым мы собираемся властвовать»{676}.

Таким образом, хотя в сочинениях участников экспедиции и прослеживался мотив необходимости «цивилизовать» население Египта, тем не менее зачастую сами оккупанты действовали отнюдь не цивилизованными методами, согласуя свои действия с местными обычаями. Одним из ярчайших примеров является жестокая казнь убийцы генерала Клебера Сулеймана, которого военный трибунал приговорил к сожжению руки и сажанию на кол. Очевидно, так командование армии хотело, образно выражаясь, говорить с «людьми Востока» на их языке. Уже в первые месяцы пребывания в Египте Бонапарт писал из Каира генералу Зайончеку в провинцию Менуф: «Необходимо, чтобы Вы обращались с турками как можно более жестоко. Каждый день здесь отрубают по три головы и проносят их по Каиру: это единственный способ подчинить себе этих людей»{677}. То же он пишет и генералу Мену, отмечая, что каждый день в Каире отрубают по 6-7 голов: «Если до сих пор мы должны были осторожно обращаться с ними [местными жителями], чтобы опровергнуть те пугающие слухи о нас, что предшествовали нашему приходу, то теперь, наоборот, надо взять тот тон, который понятен этим покорным людям; а условие их покорности - страх»{678}.