Французское искусство жить не напрягаясь

Прогулявшись по канату между башнями Всемирного торгового центра восемь раз за три четверти часа, Филипп Пети наконец спустился – и тут же был арестован. «Зачем вы это сделали?» – спросил американский журналист. Филипп тут же ответил: «Низачем». Если бы существовало «зачем», не существовало бы канатоходцев. Канатоходец – ответ на вопрос, который не требуется задавать. Рефлексия – враг канатоходца: «Любая мысль на канате ведет к падению»{17}. Так что думать не надо. Легко сказать, но как думать о том, чтобы не думать? Просто надо делать, а не думать. Смотреть не вниз, а вперед. «Ощущение секундной неподвижности, которое может подарить канат, – это очень личное счастье. И если бы мысли не нарушали это чудо, оно длилось бы вечно». Но, увы, «ветер наших мыслей сильнее ветра равновесия». Мысль – враг, даже если у нее нет конкретного содержания. Она сама по себе нарушает равновесие, это ветер, который всегда возвращается, пытаясь сбить с ног. Думая, мы уходим из «точки действия» и проецируем себя в прошлое или будущее. А такая проекция, когда вы балансируете на канате, ведет к падению. Монтень говорит: «Если посадить какого-нибудь философа в клетку с решеткой из мелких петель и подвесить ее к верхушке башни собора Парижской Богоматери, то, хотя он ясно будет видеть, что ему не грозит опасность из нее выпасть, он не сможет не содрогнуться при виде этой огромной высоты». И далее: «Пусть перебросят между двумя башнями перекладину такой ширины, чтобы можно было свободно пройти по ней, – все же никакая философская мудрость не в состоянии будет внушить нам пройтись по ней с тем же спокойствием, как если бы эта перекладина лежала на земле». Паскаль, не столько цитируя Монтеня, сколько вторя ему, тоже признает господство воображения над разумом. «Окажись величайший философ в мире на доске через пропасть и будь эта доска много шире, чем требуется, – как бы ни убеждал его разум, что он в безопасности, воображение возьмет верх. Многие не могут и подумать об этом, не бледнея и не обливаясь потом»[11]. Так как же Филиппу Пети удается не поддаваться чувству страха и мысли о страхе, которая самая по себе головокружительна? Все просто: он не борется с этой мыслью. Но он также не пытается уловить эту мысль, чтобы обдумать ее. Он просто позволяет ей, как и любой другой мысли, свободно парить, плыть по течению. Потому что рефлексировать – это значит связывать себя по рукам и ногам. Приставка «ре-» указывает на повторение пройденного: сознание застряло в колее и ушло в себя. Пытаясь развязать узел, вы лишь туже его затягиваете. Усилия в лучшем случае лишь усугубляют проблему, а в худшем – изначально ее создают. Перед тем как действовать, надо снять с себя путы. Не думайте об этом. Ничего не делайте.

Но как ничего не делать? И как, не думая, подумать о том, чтобы не думать? Это замкнутый круг. Если я скажу вам: «Не думайте о лягушке», о чем еще вы будете думать? К счастью, это лишь кажущееся противоречие, которое существует лишь в теории. Секрет в том, что принцип «не думать» мы применяем не к разуму, а к телу. Никаких рассуждений, только действие. Надо просто найти подходящее положение тела и правильно дышать. Вновь дадим слово Рустану:

Ничего не делать – значит не делать ничего конкретного, не останавливаясь на определенной мысли, чувстве или ощущении. Этим ничегонеделанием мы позволяем делам идти своим чередом, что равносильно состоянию безграничной восприимчивости. Когда вы открыты всему и ничему одновременно, у вас нет никаких предпочтений, желаний и планов. Есть только чистая сила действия – и от нее зависит, чего вы касаетесь и что получаете. Вы находитесь у источника действия. Человек, который просто отпускает происходящее, постоянно приспосабливается к тому, что к нему приходит. Это и есть начало – и уже полнота – действия.