Очень часто внимание путают с чем-то вроде мускульного усилия. Говоря ученикам: «А теперь давайте сосредоточим внимание», видишь, как они нахмуривают брови, задерживают дыхание, напрягают мышцы. Если их через две минуты спросить, на чем они сосредоточили внимание, они не могут ответить. Ни на чем. Они вообще не пытались сосредоточить внимание. Они напрягали мышцы. Таким образом, во время занятий мы зачастую лишь расходуем физические усилия. А поскольку в итоге это приводит к усталости, у нас создается впечатление, что мы славно потрудились. Это иллюзия. Наша усталость не имеет никакого отношения к труду. Труд есть полезное усилие, независимо от того, устали мы или нет. А мускульное напряжение того рода, что мы описали, совершенно бесплодно для занятий, даже когда мы прилагаем его с благими намерениями.
Сила воли, которая при необходимости заставляет стиснуть зубы и терпеть страдания, – главное орудие ученика при ручном труде. Но, вопреки распространенному мнению, силе воли почти нет места в учебе. Понимание может быть направляемо только желанием. Если есть желание, значит, будут и удовольствие, и радость. Понимание возрастает и приносит плоды, только когда оно радует. Радость познания столь же необходима при занятиях науками, как бегунам необходимо дыхание.
Внимание есть усилие – может быть, труднейшее из усилий, – но усилие негативное. Само по себе оно не оставляет места для усталости. Когда давит усталость, внимание становится почти невозможным – если вы недостаточно хорошо натренированы. Тогда лучше расслабиться, дать себе передышку, а затем, через некоторое время, начать снова: отключиться – и опять приняться за дело. Все равно что сделать вдох – выдох.
Двадцать минут напряженного внимания, не ослабленного усталостью, стоят бесконечно больше, чем три часа сидения с нахмуренными бровями, после чего можно лишь сказать с чувством выполненного долга: «Я здорово поработал».
Внимание заключается в том, чтобы приостановить свою мысль, оставить ее доступной, прозрачной и проницаемой для объекта. Мысль должна быть – и это относится ко всем конкретным и уже сформированным мыслям – подобна человеку, сидящему на горе, который, глядя перед собой, видит под собой, не видя, множество лесов и равнин. Прежде всего, мысль должна быть пустой, прозрачной, ничего не ищущей – но готовой принять во всей своей обнаженной истинности любой объект, который собирается в нее проникнуть. Деятельный поиск вреден не только для сердца (любви), но и для разума, законы которого имитируют законы любви. Нужно просто решить, пока геометрическая задача не решится сама, пока в голове не возникнет смысл латинской или греческой фразы. Не говоря уже о новой научной истине или о прекрасном стихотворении.
Исследования приводят к ошибкам. Это верно и для всех видов истинного блага. Понятие благодати (в противоположность осознанной добродетели) и понятие вдохновения (в противоположность интеллектуальной или творческой работе) выражают – если их правильно толковать – эффективность ожидания и желания.
Причина [ошибок] всегда в том, что мы хотели проявить инициативу, мы хотели искать сами. Самые ценные блага не надо искать. Их надо ожидать.
Для каждого рода учебных занятий есть свой особенный способ – как ожидать истину, желая ее, но при этом не давая себе дозволения искать эту истину самостоятельно. Это способ обращать внимание на данные задачи по геометрии, не ища решения, на слова греческого или латинского текста, не доискиваясь до смысла. Это способ ожидать, когда мы пишем, что верное слово само собой сядет на кончик пера, когда мы только отбросим неподходящие слова.
Таким образом, истинно, хотя и парадоксально, что перевод с латыни или задача по геометрии, даже выполненные плохо, могут – при условии, что человек приложил достаточно усилий, – сделать его способным когда-нибудь потом, когда представится случай, протянуть несчастному в момент его наивысшего отчаяния руку помощи, которая поможет его спасти.
Юный человек, способный усвоить эту истину и достаточно благородный, чтобы предпочесть ее плод всякому другому, сможет получить при занятиях науками всю полноту их духовной пользы, даже вне собственно религиозной веры.
