Французское искусство жить не напрягаясь

«Ровно через восемьдесят четыре секунды после начала погружения груз со звоном бьется об индикатор глубины. Ослепленный светом, Жак никак не может рассмотреть лица Гульельми и Аральди – дайверов, которые его страхуют. Он поразительно спокоен. Заметив, что одна из двух металлических пряжек, соединяющих поплавок с его газовым баллоном, чуть запуталась, Жак не спеша ее поправляет. Затем он берет один из маленьких флаконов со спиртом с пометкой "105 метров" (это глубина) и убирает его под верхнюю часть костюма. Движения медленные, полностью расслабленные. Он поворачивает кран на газовом баллоне, и поплавок с шипением плавно поднимается. Есть еще несколько секунд, чтобы осмотреться. Жак плывет вверх – сначала медленно, а затем быстрее.

На глубине пятидесяти метров ощущения настолько приятные, что он решает отказаться от поплавка и продолжить подниматься самостоятельно, подтягиваясь на тросе при помощи рук – в полнейшем расслаблении. Время от времени он смотрит наверх – туда, где манящий свет становится ярче и ярче. Его движения размашистые, но скоординированные. На глубине тридцати пяти метров Жак на мгновение останавливается, чтобы пожать руку дайверу Джузеппе Алесси…

Еще одно рукопожатие на глубине пятнадцати метров и следующая остановка на несколько секунд в одном метре от поверхности – чтобы достать флакон как доказательство своего достижения. Через три минуты пятнадцать секунд после погружения в воду он всплывает на поверхность и почти сразу снова ныряет на двадцать метров. Там он пожимает руку Гульельми и Аральди, которые как раз на этой глубине начинают длительную процедуру декомпрессии. Затем Жак возвращается на борт как ни в чем не бывало и помогает морякам достать трос, на другом конце которого груз весом 50 килограммов. Кажется, что он ни капли не устал»{29}.

Самой поразительной деталью этого рекордного погружения кажется не сам подвиг, а то, с какой легкостью Майоль его совершил. Будто в запасе у него была вечность: он не спешил возвращаться на поверхность, желая лишь продлить погружение и как можно быстрее вернуться в воду. Это не легкость хорошо подготовленного атлета, а естественное состояние мечтателя. Майоль чувствует себя в своей стихии, когда находится под водой. В книге «Вода и грезы» Башляр, у которого вода ассоциируется с любовью, дает точный анализ мира водных грез. В воде кажется, будто жизнь может протекать как сон. Если сравнить вымышленные миры Жака Майоля и его соперников, Роберта Крофта и Энцо Майорки, радикальные отличия будут очевидны. Американец Роберт Крофт служил в ВМС и, в частности, обучал новобранцев, как выбираться из подводной лодки, оказавшейся на дне. Он развивал умение задерживать дыхание, так как это входило в его обязанности. Учения проходили далеко от моря в водонапорной башне на высоте 36 м в Гротоне (штат Коннектикут). Итальянец Энцо Майорка, в свою очередь, подходил к вопросу как спортсмен и обычный человек: он старался разобраться в себе и понять собственные ограничения: «Когда человек задерживает дыхание, он становится точь-в-точь своего размера – костюм сидит идеально. Под водой фридайвер видит себя на той глубине, где при желании может сделать точный рентгеновский снимок своего сердца и души». Француз Жак Майоль, по-видимому, оказался единственным, кто сохранил настоящую мечту о стихии: не столько остаться человеком в чуждой стихии, сколько раствориться в ней, превратившись в дельфина. В книге «Человек-дельфин», материал для которой он собирал много лет, он подводит итоги своего пути, ставшего судьбой: «Необходимо исследовать нырятельный рефлекс человека. Мне кажется, что рефлекс этот древний и его снова получится вывести на поверхность, пусть и частично, из глубин генетической памяти. Я глубоко убежден, что он находится в полной гармонии с природой и исключает любой искусственный процесс».

Роберт Крофт представляет, что пытается выбраться из подводной лодки, максимально наполнив легкие воздухом. Для него дыхание – что-то вроде военного ресурса. Энцо Майорка тренирует задержку дыхания как атлет. Жак Майоль же ищет расслабление и естественное состояние, потому что учился у дельфина. С одной стороны, мечты о преодолении трудностей и выживании благодаря возможностям человека, с другой – грезы о легкости и превращении в животное. Кто прав? Кто заблуждается? Вопрос не в этом. Не стоит судить о ценности воображения по измеримым результатам или отводить мечте роль дополнения к спортивным достижениям. Следует обратить внимание, в какой мере мечты о стихии могут сократить усилия, и, что важно, придать жизни плавность сновидения. Тот, кто представляет себя дельфином, будет чувствовать себя как рыба в воде – буквально. Жак Майоль писал: «Человек не умрет, пока способен мечтать. И мечта о homo delphinus будет жить до тех пор, пока человек охраняет море».